– Жаль. Мы могли создать себе отличный плацдарм, завладев частью русских заводов.

– Вы прямо наступление какое-то готовите, – пробурчал себе под нос министр обороны.

– Примерно так и есть. Наша война бескровна, но её итоги гораздо более впечатляющи, чем действия целых армий. В какой-то из старинных книг мне попалась на глаза интересная мысль. Там невзначай был упомянут огромный флот США. Так вот, чтобы его победить, достаточно было перестать продавать нефть за доллары.

– Знаете, а я пожалуй с этим соглашусь, – немного подумав, кивнул сам себе министр обороны, – Мы прошлым летом проводили учения, в которых было задействовано всего-то три с половиной десятка не самых больших кораблей, но стоило это моему министерству весьма и весьма ощутимых денег. И это при всём том, что учения были незначительной продолжительности. Чуть меньше месяца. Затяни мы их чуть дольше, и все резервные запасы угля были бы израсходованы.

– У нашей валютной войны есть огромное преимущество. Мы получаем те же заводы целыми и невредимыми и они продолжают работать, как ни в чём не бывало. При хорошем раскладе так и целую страну можно заставить работать на нас, диктуя прикормленному правительству необходимые правила и условия.

Собеседники расстались примерно через час, обсуждая вопросы, связанные уже с внутренней политикой Франции. К проваленным международным проектам они больше не возвращались. Никто из них на тот момент и предположить не мог, что череда неудач вполне определённо объединена одной общей причиной, которую можно выразить одним словом – несовпадение.

Что поделать, если планы французов не совпали с интересами одного молодого русского князя…

* * *

– Около нас ка-а-ак бухнуло. И тут мы им врезали. Расстановку меняем, я оглянулся, а у генерала кровь ручьём и Олег рукой машет, Щит новый ставит. Смотрю, а у Константина Семёновича глаза бешеные. Он кричит нам: – «Парад планет», вот тут-то мне тоже жутко стало. Мы всего один раз это заклинание на тренировках попробовали. Не знаю, как наши «десятки» себя чувствовали, если даже меня пробрало. Словно холодный нарзан вместо крови вспрыснули, такое ощущение странное было, – артистично закатил Антон глаза в потолок, одной рукой держась за сердце.

Дарья с Алёнкой встревожено оглянулись на нас с Шабалиным, но тут же отмякли, заметив, что мы с наставником, уткнувшись в тарелки, старательно давим улыбки, слушая рассказ Рюмина о нашей славной баталии. У Шабалина, так и вовсе плечи трясутся от сдерживаемого хохота.

– А дальше-то что, дальше, – сладким голосом пропела Алёнка, подталкивая к продолжению замолчавшего было рассказчика, явно перебравшего с трагической паузой.

– Земля затряслась, – свистящим шёпотом возвестил Антон, – Просто ходуном заходила. Константин Семёнович первым сообразил, что раз привезённые нами глушилки не сработали, значит у персов от аэростата телефонный кабель идёт. А по такому ориентиру грех было чем-то особо убойным не врезать. Ну, мы и врезали. «Парад планет» это вам не шуточки. Это двенадцать комет, чуть меньше той, что Олег запускает.

– Ох, и сразу всех убили? – охнула Дашка, довольно правдоподобно разыгрывая восторженную светскую барышню, трепещущую от восторга.

Если что, то Дарья с Алёной ещё те язвы и ехидны. Это я вам точно говорю. У них такой дуэт спаянный получился, что порой им и меня провести удаётся. Попадаюсь на их дурацкие розыгрыши, как ребёнок. Сначала я сердился, но потом понял, что этим только больше их веселю. Да и как сердиться, если у Алёнки такой смех, что губы сами в улыбку растягиваются.

Вот и сейчас, они не сговариваясь, играют на пару роль доверчивых дурёх, начитавшихся героических романов.

– Наверное не всех. Половину, а то и больше, – постарался Антон придать своему рассказу нотки объективности и достоверности, – Потому как снаряды над головами продолжали свистеть, и взрывалось всё вокруг. Но нам-то отвлекаться некогда. Работать нужно.

– Да, это ты у нас умеешь, – чересчур приторно поддержала рассказчика Алёнка, и похоже, перестаралась.

Антон явно что-то заподозрил, судя по тому быстрому взгляду, которым он рыскнул по слушателям. Но все успели состроить самые внимательные физиономии, а я развернулся к входящему в зал генералу.

Джуна опять сотворила маленькое чудо. Поднять раненого за какой-то час.

– У вас шрам на лице остался, – опередила меня Дарья, буквально сняв у меня с языка те же самые слова.

– Это я сказал вашей целительнице, что он мне не мешает, – чуть смутился генерал от того, как по-мальчишески это прозвучало.

– А нам Антон рассказывает о ваших героических битвах, – состроила невинную моську Алёнка, пытаясь предупредить вошедшего, чтобы он не помешал им развлекаться.

– Да уж, есть о чём рассказать! Вы сейчас первый бой описываете, или про второй? – с воодушевлением повернулся генерал к Рюмину, – С удовольствием послушаю, а то, знаете, некоторые детали, в силу полученного ранения, ускользнули от моего внимания. А жаль, очень жаль, эпическое сражение случилось. Наверняка войдёт в историю военного дела. Золотыми буквами будет вписано!

Упс-с, что-то пошло не так…

Похоже, со своим невинным развлечением мы попали…

Как минимум, в неловкое положение. Генерал-то на полном серьёзе говорит. А глаза-то как у него горят. Сверкают просто.

Наши растерянные выражения лиц по достоинству оценил один лишь Шабалин, и то занимался он этим недолго. Махнув рукой, чтобы на него не обращали внимания, он торопливо вышел из зала, чтобы проржаться без свидетелей. С возвращением он тоже не слишком торопился, и когда вернулся через полчаса, то застал уже завершения рассказа о совершённых подвигах, повествуемое аж двумя восторженными рассказчиками, не забывавшими пополнять друг другу опустевшие рюмки.

– Господа, может, мы прервёмся и немного помузицируем? – со страдальческим выражением лица спросила Алёна.

– Никак нет-с. Дела, знаете ли, дела. Пока память свежа, надо рапорт в Генеральный штаб составить и представления на награды оформить должным образом, – молодцевато подскочил генерал, и даже каблуками умудрился при этом прищёлкнуть, – Вы уж дальше без меня развлекайтесь. А для нас служба превыше всего. Рапорт – это продукт скоропортящийся, – назидательно произнёс он, обращаясь ко мне и Антону, – Наш должен первым на рассмотрение попасть. И то, что противник крайне поспешно отступил от Степного, это тоже несомненно наша заслуга. Очень важно отметить, что враг оказался психологически повержен, – бормотал он уже про себя, пробираясь к выходу через нагромождение кресел и стульев.

Если что, то мебель была в повествовании о подвигах использована в качестве декораций и её расстановка должна была изображать укрепления, которые оба рассказчика атаковали, сев задом- наперёд на стулья и демонстрируя слушателям действия кавалерии противника.

– Я что-то пропустил? – заинтересованно осмотрел Шабалин пару поверженных укреплений, стоящих ножками кверху и ковёр, смятый в складки двумя лихими кавалерийскими атаками.