Забросив все листы что были на столе, обратно в папку, я с молниеносной скоростью побежал к машине, и как только она завелась я резко нажал педаль газа.

Машина мгновенно рванула с места.

— Помирился что ли уже? — выглядывая из бытовки поднимая ворота прокричал охранник.

Не отвечая ничего я нажал педаль газа и мое авто с визгом помчало к дому…

Неужели она так крепко спит, что не может поднять эту чертову трубку.

Забыв от волнения про время, я позвонил нашему соседу, который тоже не ответил мне на звонок.

Очень хорошо, что на встречу мне ни попалось не одной машины, потому что я ехал по середине дороги чтобы легче маневрировать на скорости.

Я не буду долго описывать то, что я ощущал пока был в дороге, но если бы я разбился на пути к ней, я бы встретился с ней раньше, чем мне предстоит.

Когда я подъезжал к дому я был уже ни человек, который хотел свободы для общества я стал еще более другим.

Меня остановил какой-то сотрудник, правосудия или пожарный, я не посмотрел на его значке, но он не дал мне пройти за ограждения, к руинам моего разрушенного дома.

Я просто сел на поребрик напротив завалов, которые спасатели спешно пытались расчистить, чтоб найти живых, и продолжал набирать телефон Любы, ожидая ее ответа.

Даже не знаю сколько времени я был в этом трансе, но голос подошедшего ко мне человека заставил меня обратить на него свое внимание.

— У вас в этом доме проживал кто-то из родственников? — спросил он, держа в руках планшет.

Я резко вскочил с травы словно его вопрос был совсем и не вопрос, а осуждение за то, что я сижу на холодном поребрике.

Ничего ему не говоря, я направился к машине.

Сев за руль, я позвонил Наде. Слезы невольно начали заполнять мои глаза, я сломался в тот момент, когда она подняла трубку и спросила меня.

— Она была дома? — испуганно прошептала она.

— Я потерял все… — единственное, что мне удалось ответить на ее поставленный вопрос и отключив свой вызов я облокотился на руль головой, и воспоминания нашего последнего разговора с Любой проскользнули в моей голове.

Через два дня моей машинальной жизни выяснилось, что это ужасающие событие произошли из-за военных пилотов другой страны, которые внезапно начали проводить «ночные учения», и по какой-то «невероятному стечению обстоятельств», вошли в наше воздушное пространство незамеченными, и прошлись ударами по «заброшенные дома» в указанном по координатам их командования, квадрате.

Все, от командиров до самих летчиков, были отданы под трибунал и осуждены.

Разве эта новость могла вернуть мне любимого человека?

Сразу после услышанного я созвонился и через час встретился с Давидом, который был еще жив, не смотря на свои высказывания в сторону нового режима в сети интернет.

Меня не интересовали его высказывания, мне не нужны были головы тех, кто сядет после суда за совершенное, мне нужно было знать только два ответа, благодаря его связям, которые он имел, где и как, мне туда пробраться.

Чтобы узнать про мою просьбу, он попросил у меня немного времени.

Неделю назад, Давид был пойман, при попытке шпионажа, для свержения существующего режима.

Кто-то из своих сдал его…

Давида не призывали к суду, его осудили на месте, как за самое тяжкое деяние, чтобы всем, кто решиться на подобное, было ясно какие за этим следуют последствия.

На следующий день ушла и Надежда…

Ее сердце просто не выдержало случившегося с сыном.

Узнав об этом и увидев происходящее в мире после объявления «находки», я начал писать.

Сегодня утром я услышал телефонный звонок, перед тем как писать этот текст. Я думал, что это звонят новые начальники с проекта, которые хотят узнать почему меня нет на своем рабочем месте.

Ответит на вызов я понял, что это не они.

Мне позвонил человек, который представился другом Давида.

Наш разговор был очень короткий. Он попросил мою электронную почту и сказал, чтобы я зашел прямо сейчас и посмотрел то, что он отправит, потому что письмо, как и электронный адрес будет заблокированы и стерты с сервера, после отправки через десять минут, чтобы существования письма невозможно, было доказать.

— Я не хочу быть на месте Давида, поэтому я вам позвонил… — сказал мужчина, и я услышал короткие гудки.

Знает ли этот человек меня лично? Или это лишь проверка меня, чтобы поймать?

Мне уже все равно.

Услышав знакомое мне имя и мелькнувшую возможность, я отправился к компьютеру чтобы зайти на электронную почту.

В письме были координаты мест, где базировались люди недовольные новым жестоким диктаторским режимом.

На всякий случай я скопировал все, потому что подозревал что многие координаты точек находятся и за пределами моей страны, но времени было слишком мало, чтобы все это уточнить до того, как письмо исчезнет из базы.

И вот, пока писался этот текст с утра, я принял свое решение отправиться в назначенное время и в назначенное место.

Сейчас дописав до конца то, что я хотел бы сказать, я отправлюсь на базу отдых в Подмосковье чтобы, завершив свой стандартный рабочий день, и сложить все написанное мной в капсулу, до лучших времен.

Надеюсь пообщавшись со своими коллегами, я увижу блеск в их глазах что даст искру надежды на успех.

В тот день когда произошла показательная расправа над Давидом, новостная лента, чтобы хоть как-то разбавить напряженную обстановку, сообщала о появлении корабля.

Пытаясь вдохновить проживающий на земле народ, который задыхался в зажатых ошейниках.

Но то что с кораблем, пропавшим больше полугода назад не могут выйти на связь у людей вызвало новое волнение в массах. Начались бунты.

Сейчас я понимаю, почему в тот вечер, когда я поехал три недели назад ночью в проект, я не видел патрулей и охраны.

Режим уже знал, о приближении корабля на много раньше, чем показать нам, и они на всякий случай готовились к предстоящем протестам.

Теперь все встало на свои места, как и в тот день когда Савелий в первый раз вышел в эфир и рассказал о том, как от простого человека скрывается секретная информация.

Еще в тот день я осознал, что многие из наших созданных проектов были чем-то новым и успешным только для нас, кто горел этой идей идти вперед, но за кулисами общего взора это проекты уже существовали долгое время, и нам просто были недоступны, из-за страха напугать человечество тем шагом, к которому мы были тогда еще