Он дал мне почувствовать, что бояться — это нормально.

Бояться чего-то.

— Я не знаю, смогу ли я это сделать. Я пробовала, но лучше не становится. — Объяснила я ему, какие мысли крутились у меня в голове.

Все связи вокруг моего страха постоянно возвращали меня в прошлое.

— Луна, все в порядке. Тебе можно бояться.

Не знаю, как и почему, но Уэстон понял меня, не зная, в чем причина моего страха перед глубокой водой.

— Но… — Начала говорить я.

Он фыркнул.

— Ну и хрен с ним.

Уэстон взял мое лицо в свои руки и, не раздумывая, прижался к моим губам.

Я не знала, что именно здесь происходит, но когда я на мгновение разделила наши губы, чтобы удостовериться, что именно сейчас происходит между мной и Уэстоном, я снова прижалась к его губам, и это было самое прекрасное ощущение.

Щекотка на губах, близость наших тел, его руки на моих щеках.

Мне казалось, что мои щеки вот-вот загорятся, потому что они светились под его ладонями.

Наши губы идеально двигались навстречу друг другу.

Все мысли взрывались в моей голове, я думала о стольких вещах и ни о чем одновременно. Когда поцелуй усилился, я даже не могла описать то, что происходило внутри меня.

Уэстон позволил себе проникнуть языком между моих губ, и в животе у меня внутренне завязался клубок, который вот-вот должен был взорваться и пустить бабочек по всем венам и фибрам моего тела.

23. Уэстон

Одна мысль не давала мне покоя — этот поцелуй казался таким невероятно правильным. Я хотел бы никогда больше не отрывать своих губ от губ Луны. Все внутри меня, включая мой член, стремилось к ней.

Я почувствовал, как мой член танцует сальсу, прижимаясь к ткани джинсов. Я был уверен, что она чувствует то, что делает своими губами на моих, настолько близки были наши тела.

Между нами не поместился бы даже лист бумаги.

— Черт. — Сказала Луна, прервав поцелуй.

Сначала я подумал, что это ее реакция на то, что произошло между нами, но когда я обернулся, то увидел истинную причину. Охранник светил на нас фонариком с трибуны на другой стороне арены.

Блядь.

— Нам конец, если мы не убежим сейчас.

Я схватил Луну за руку и понесся к воротам, чтобы попасть в раздевалку.

В выходные здесь никого не было, и я дополнительно везде выключил свет, чтобы быть уверенным, что нас не увидят.

Конечно, сегодня здесь должен был появиться охранник.

Никогда в жизни мой стояк не пропадал так быстро, как появился.

В раздевалке мы быстро сняли коньки и переобулись в уличную обувь до прихода охранника.

С фонариком на телефоне мы пробрались к запасному выходу из ледового дворца, и когда я подергал дверь, то понял, что она не открывается.

— Черт. — Прошипел я, прислонившись лбом к стеклянной двери.

— Что? — Спросила Луна, стоявшая позади меня и в панике оглядывавшаяся по сторонам каждые несколько секунд.

— Ключ все еще в раздевалке. Я оставил его там.

Почему в такой ситуации все должно было получиться?

Мы с Луной шли по коридору, и как раз когда мы собирались зайти в раздевалку, чтобы взять этот чертов ключ, из-за угла появился охранник. Через секунду я схватил Луну за руку, потянул ее за собой и стал греметь дверьми, надеясь, что какая-нибудь из них окажется открытой.

Комната, в которой мы прятались, была узкой. Теснее, чем кладовая Sigma Devils и я был уверен, что она чувствует мое дыхание на своем лбу.

— Если нас сейчас поймают, это будет твоя вина. — Проворчала она шепотом, когда мы спрятались в комнате за тележкой для уборки.

Я бы с удовольствием напомнил ей сейчас, что она добровольно согласилась на все это, а я — нет.

— Тебе не нужно было приходить.

— А разве у меня был выбор?

— Ты могла отказаться. — Оправдывался я.

Могу поклясться, что в этот момент она закатила глаза.

Вдруг шаги охранника стали громче, и сквозь щель в двери мы увидели отблеск его фонарика.

— Эти чертовы студенты, должно быть, догадались, как выбраться отсюда и пойти трахаться куда-нибудь еще. Иногда я ненавижу свою работу, Терри. — Ворчал мужчина в свою торопливую рацию.

Луна закрыла рот рукой и попыталась подавить смех, что получилось не очень хорошо, и мне тоже пришлось взять себя в руки, чтобы не рассмеяться.

— Я вернусь к главному входу и проверю там все еще раз.

Шаги мужчины становились все тише, пока не стали совсем не слышны.

Значит, их было двое.

Мы с Луной пробыли в этой комнате еще несколько минут, пока я не нажал на ручку двери, просунул голову в щель, и мы оба исчезли из комнаты, как только все стало ясно.

Мы быстро прошли в раздевалку, взяли ключ и исчезли из ледового дворца.

Между нами было тихо, как почти всегда, когда мы сидели в машине, и я следил за дорогой.

Если мы ничего не обсуждали, я либо перебирал пальцами, либо целовал ее, а я не думал, что во время поездки на машине можно говорить о таких вещах.

Поэтому мы молчали.

Пока я сосредоточился на дорожной обстановке, мои мысли постоянно возвращались к ней и тому поцелую, и я хотел бы знать, что сейчас происходит в голове у Луны.

По ее лицу всегда можно было понять, о чем она думает, но не в этот раз, потому что она всю дорогу смотрела в это чертово окно, не поворачивая ко мне головы.

Мог ли я винить ее?

Вероятно, она была в таком же замешательстве, как и я.

Я хотел сказать себе, что мне не нравится целовать Луну и я не жажду большего, но это было бы ложью. Тысяча вопросов заполнила мою голову, и наступил чистый хаос.

Одна половина в этот момент все еще висела на льду, а другая недоумевала, как такая хрупкая фигурка могла вдруг занять мою голову, всего лишь поцеловав ее.

Мой мозг был просто забит ею.

Самым лучшим и простым решением было бы отвлечь меня вечеринкой, но сегодня желания на это было меньше, чем когда-либо.

Даже эту мысль я подверг сомнению, и если бы Картер узнал об этом, то на следующий день потащил бы меня к психотерапевту.

Я бы с удовольствием спросил ее, о чем она думает, но мне не хотелось, чтобы она думала, что я