— Я о таких позорных явлениях в нашей армии, как дедовщина и землячество, полностью дискредитирующих среди населения службу по защите Отечества. Наслушавшись историй от вернувшихся на гражданку солдат, начинает нарастать такое явление как уклонение, ибо никто в здравом уме не хочет подвергаться таким же физическим и моральным унижениям. И чем дальше, тем шире это явление станет распространяться.

Громов снова поморщился. Конечно же он был в курсе данного бардака. Вот только делал ли он сам что-то, чтобы исправить положение хотя бы в своей дивизии? Этого Киборгин не знал. Но землячество у него, что называется цвело и пахло. Бойцы из таких частей с землячествами пытались перевестись в «нормальные» с дедовщиной, там хоть к концу срока службы можно будет свободней вздохнуть, а не шуршать на положении раба до дембеля.

— Точнее проблему этим, конечно, не решим, — продолжил Анатолий, — но можно сильно притушить в тех случаях, когда офицеры действительно хотят выправить сложившуюся ситуацию, но по каким-то причинам у них не получается. Достаточно будет пустить слух, что нерадивых офицеров в ротах которых происходит беспредел отправят в афган, и мне отчего-то кажется, что не очень-то многие реально хотят сюда попасть.

— Это точно…

Ну да, гробы в Союз пошли сплошным потоком, выяснилось, что на войне вообще-то и убить могут, так что поток добровольцев резко сократился. Теперь начинают посылать в добровольно-принудительном порядке и далеко не самый лучший контингент. Ну а какой командир части отдаст хорошего подчиненного? Как результат среди офицеров широко распространится пьянство и даже наркомания со скотским отношением к солдатам.

— Ну и среди солдат аналогичный слух пустить, что не в дисбат попадет, а прямиком в штрафбат. Глядишь, забуревший дедушка любящий почесать кулаки об молодых, предпочтет почесать их обо что-то другое. Ну и землячества притухнут… а то ведь действительно до совсем уж диких случаев доходит, когда старослужащий, да еще в звании до сержанта, откуда-нибудь из России моет полы как молодой в роте каких-нибудь среднеазиатов или кавказцев, а первогодки на кроватях валяются и смеются, да еще поплевывают на пол, дескать грязь — убери.

«О какой вообще дружбе народов может идти речь в государстве если в армии этого государства и культивируется национальная ненависть? А потом удивляются, откуда это вдруг тот же русский национализм появился? А потом и фашизм? А как ему не появиться в таких условиях, когда их в армии всякие инородцы щемят, а потом приезжают домой, а в магазинах шаром покати, при этом в республиках тех же инородцев с обеспечением все на порядок лучше…» — подумал Анатолий.

В высшем военном и политическом руководстве об этом не знают? Да как-то сомнительно. Доклады должны поступать. КГБ работает на местах или так, погулять вышло?

«Хотя фиг его знает, — засомневался Киборгин. — Ведь кто составляет такие доклады? Да вот партийное руководство нижнего звена и должны составлять, все эти комсорги с замполитами. Вот только оно им надо? Для карьеры такие доклады могут оказаться губительны. За такой доклад наоборот в ответ прилететь может от вышестоящих товарищей, ведь это значит, что и они недосмотрели, допустили халатность. Вот и цветет очковтирательство, дескать, все хорошо прекрасная маркиза… а потом выясняется, что дом в национальном пожаре сгорел, сиськимасиськи».

И если партруководство действительно не в курсе о том, что творится в армии, то им же хуже. Сильно далеки они стали от народа… оторвались от корней летая в каких-то высоких эмпиреях строительства всемирного коммунизма. Ну и кто им после этого доктор спрашивается?

Иногда складывается впечатление, что высшее руководство само делает все для развала государства, не может наладить экономику, в армии дедовщина и землячество, формализм в общественной и культурной жизни с замшелыми лозунгами из тридцатых годов от которых было бы смешно, если б не было так грустно. А потом удивленно хлопали глазами и обижались, негодуя, а чего это народ не вышел на защиту этого государства? А с фига ли ему выходить и защищать такое химерическое непотребство, пронизанное неустройством, наплевательством и ложью?

— Мысль интересная… — задумчиво произнес полковник Громов. — Хотя быстро такое решение не провести. Неоднозначное оно в политическом плане… аналог со штрафбатом прямо-таки сам напрашивается, и тот факт, что революцию в Афганистане будут защищать и продвигать люди с фактически судимостью может для многих стать костью в горле. Рано или поздно это все всплывет на международном уровне, скорее рано, чем поздно, и может репутационно больно ударить.

— Ну, тут уже я ничего посоветовать не могу, товарищ полковник. Политика это не мое. Но не обязательно же это все официально оформить, просто возникнет отдельная мотострелковый батальон… есть горные, а тут какой-нибудь пустынный… типа экспериментальное подразделение… можно даже там кавалерийское подразделение обкатать. Но если вы сможете это как-то протолкнуть, то к моменту, когда вы сюда приедете во второй раз, в ваших руках окажется отличный инструмент…

— Хм-м… во второй раз?..

— Да и возможностей как у генерала у вас будет еще больше, чем сейчас.

— Хм-м…

— Товарищ полковник…

— Да? — вынырнул из своих грез Громов.

— У меня есть небольшая просьба…

— Давай.

— У меня скоро отпуск, да вот собственно первого июня. Есть возможность пересечь границу без пограничного досмотра? Каким-нибудь сопровождающим груз. Кстати, вашу долю мне при себе подержать или передать куда-то?

— Ахм-м, — поперхнулся полковник, поняв, о чем речь. — Можно… Только груз сам понимаешь какой придется сопровождать.

— Догадываюсь…

— Тогда нет проблем. А долю подержи у себя.

— Понял.

Глава 10

28

Доллары Анатолий решил вывезти в Союз. Тумбочки, то бишь вещевые ящики им не шмонали, но риск засыпаться все равно существовал. Вопрос как провернуть данную ситуацию долго не стоял. Поскольку дотошно проверять на Гератском аэродроме его не должны, все-таки повезет на Родину печальный груз, он купил сразу два музыкальных центра. Один, как и обещал отдал за помощь командиру взвода связистов, а второй распотрошив и вынув начинку положил в голый корпус деньги. Вот колонки вскрыть могли, большой внутренний объем как бы сам намекал, что в них можно что-то провезти, но и их он разломал, оставив только одни динамики, дескать дома к ним ящики соберу, а то лишний вес и пустой объем. Все это положил в большой чемодан.

Золото, что тоже не мешало бы вывезти, осталось лежать в сортире опорника.

«Хотя его наверное вывозить и