страстно желала почувствовать его губы. Разве нельзя? Ведь это в последний раз. В какой-то миг ей показалось, что руки Эдвина напряглись, но движение его мысли скорее угадывалось, то самое начало, посыл, который отвергается его разумом. Да, он взрослый и разумный и должен держаться и не давать ей повода. Об этом она думала, это и получила. И еще теплее стала волна нежности, окутывающая его, но Дженни только тихонько вздохнула и с кроткой улыбкой посмотрела на Эдвина.

— Пойду, а то теперь Ани и меня потеряет. У меня вот здесь, — она приложила руку к груди, — тихо и спокойно. Давно такого не было.

— Со временем все придет в норму, — проговорил Эдвин. — Жизнь сама расставляет точки. Иди, Дженни.

— Мир? — Она протянула руки.

— Мир.

«Он тоже устал», — подумала Дженни, направляясь к дому.

Как ей захотелось обнять его, прижать к себе и оградить от волнений и душевного неспокойствия. Верила: ей бы удалось легким поглаживанием, мягким шепотом помочь ему забыться и ощущать только её успокаивающее присутствие. Родной Эдвин! Что за сила притяжения в тебе?

В доме продолжалась суета, но вполне упорядоченная: Анетта и тетя Эллина добились четкого выполнения заданий, всё было охвачено и распределено. Из комнат слышались негромкие голоса, все подустали.

Анетту Дженни нашла в её комнате.

— Ани, не говори только, что и я пропала, — просунула голову в двери Дженни.

Ани устало улыбнулась и махнула рукой.

— Всё завертелось, теперь пойдет само собой. Но для солидности надо только чуть-чуть поруководить. Эдвина нашла?

— Да, он купался.

— Тоже устал, хоть виду не показывает. Я больше за тебя перенервничала.

— Простите, — Дженни присела возле Ани и положила голову ей на колени. — Ну, такая я получилась у вас «неудачная».

— Глупенькая, — погладила её Ани по голове. — Ты у нас солнышко, которое всем дарит радость. Нам было бы скучно в тиши и бездействии. Лишь бы ты была счастлива.

— Ани, а ты счастливая? Ощущаешь это в полной мере?

— Конечно, тем более теперь. Открою тебе большой секрет, поделюсь своим счастьем, как ты делишься своим. Я скоро буду мамой.

Дженни замерла, потом резко подняла голову.

— Да, — улыбнулась Ани. — Ты не представляешь это ощущение. Я ведь очень долго ждала этого, как-то не получалось. Мы с Эдвином беспокоились, а взрослые тактично не задавали вопросов, хотя уже на нашей свадьбе требовали и требовали внуков. И вот, — Ани развела руками.

— Это называется: жизнь расставляет точки? — Дженни ничего не ощущала.

— Можно сказать и так.

— А Эдвин уже знает?

— Я ему сказала сегодня утром.

Дженни вновь опустила голову на колени, чтобы Ани не видела, как потемнели её глаза. Первой выскочила радость за сестру. Дженни обняла ноги Анетты, поцеловала платье.

— Поздравляю! Это очень правильно, чтобы ты первой подарила внука нашим дедушкам.

— Пока никому не говори, волнения хватает и без этого. Когда всё утихомирится, тогда мы с Эдвином и объявим.

— Ани, я буду гордиться, что узнала это в числе первых! — воскликнула Дженни горячо.

В комнату заглянула тетя Эллина.

— Ани, деточка, иди сюда. Как говорится: одна голова хорошо, но ей хочется посоветоваться.

Анетта подмигнула Дженни и уже выходя, обернулась и одними губами произнесла: ни-ко-му.

Дверь закрылась. Дженни села на диван, вытянувшись в струнку и прислушиваясь к нарастающему внутри гневу. Значит, Эдвин всё знал с утра! Весь день ходил, вооруженный своим счастьем, а она думала, что её любимый переживает из-за неё. И на берегу озера в доспехах с заговоренным щитом набросился на неё, обезоруженную открытыми чувствами! Рыцарь с железными словами о высокой любви! Каждое слово — каленое железо, её безнадежные горячие попытки пробиться сквозь броню, защищая ценное, хрупкое, пытавшееся выжить под натиском неоспоримых слов! И она ещё испытывала стыд от мыслей, что её ни так понимали. А ему не было стыдно! Он ощущал себя героем, горел в гневе от её «вероломства», а она оправдывалась, вытаскивала на свет память чувства о ночи при луне — начале начал! Всё было бесполезно и как низко с его стороны! Эдвин заставлял её признать себя виновной! Она по его замыслу должна терзаться, что пыталась посягнуть на святыню. Больно…

Нет, не больно! А если и так, то боль лишь от разочарования. Никогда не ожидала от Эдвина трусости, не думала, что он будет оправдываться, обвиняя её.

Было время, когда Дженни внимала каждому слову Эдвина. Перебирала их в памяти, повторяла шепотом. Но одну фразу не вспоминала никогда, считая её неправдоподобной. Теперь вспомнилось: «Любовь, когда-то цветущая и красивая, разлетелась по воле природы, но на смену спешит другая, новая и такая же светлая».

Всё.

Дженни встала и тряхнула головой. Новая любовь есть, нужно отдаться ей полностью. Она всегда мечтала об этом и теперь ей ничего не мешает.

Дженни раскинула руки, закрыла глаза, приподняла голову. Стояла так, прислушиваясь к накатывающемуся внутреннему покою и выдохнула: свободна! Больше ничто не омрачит её жизни! Верить в любовь, идти за ней! Дай Бог дождаться завтрашнего дня, почувствовать себя по-настоящему счастливой! Оказывается, для полного счастья иногда достаточно предательства. Горькая истина, но, главное, вовремя. И, честное слово, совсем не больно…

Энн держалась великолепно. Не смотря на желание схватить Элизу за руку и немедленно увезти от этого красавца, не сводившего глаз с её дочери и улыбающегося так, словно он не сомневается, что в его судьбе всё решено. Пусть бы дело было только в нём, пусть окружающие видят, каким успехом пользуется Элиза у молодых людей, но дочь совсем забылась и ни от кого не скрывала счастливой улыбки и ответных взглядов. Ничего не могла Энн поделать и воспротивиться решению молодежи в продолжение праздника уехать с утра в дальний лес. Рядом с Элизой будет Роберт, он не допустит недозволенного. И Керри вдруг к ее радости стала «взрослой девочкой», которой пора отправляться на прогулки.

— Керри, только всё время держись возле Элизы, — с улыбкой наставляла мать. — Она у нас девушка правильного поведения, знает, что и как положено делать, так что приглядывайся, учись. Обещаешь маме?

Керри была готова согласиться на что угодно! Настоящий пикник на природе! Без присмотра взрослых и их одергивающих взглядов!

— Мамочка, а ты почему не поехала домой утром? Ты же говорила, что будут попутчики и проводят тебя.

— А мы вечером поедем все вместе. Я буду ждать своих деток здесь, как же мы друг без друга?

Ожидание вечера для Энн было мучительным. Она почти ни с кем не общалась, только по необходимости поддерживала разговоры за общим столом. Ее сплошь окружали люди