— Ну так…

Выйдя из окружающей поместье Ван Берга рощи, я огляделся. Становилось жарко, хотя на востоке горизонт был темен. Вчера в Поиск-Пятне, помнится, имелось какое-то упоминание о буре, которую напророчили городские ясновидцы.

— Сэмка, а ты что-то слышал про этот макгаффин?

— Не слышал и не хочу слышать.

— Да? Ну ладно, значит, веди меня к дому, где жила аскетка.

— Потопали… — откликнулся он.

Здесь, за городом, стояли поместья баронов — тех самых, которые, по словам Ван Берг Дерена, были его конкурентами в деле с макгаффином. Когда-то баронских семей в Кадиллицах насчитывалось почти два десятка, но во время смены предпоследнего Протектора их число поредело вдвое. Тогда вообще началась большая резня…

Мы миновали поместья и, двигаясь быстрым шагом, прошли три окраинных квартала.

— Вот тут она живет? — Я приостановился, оглядываясь. — Интересно…

— Что интересного-то?

Это была Жижа — самый пакостный район города. Здесь селились неудачники, беднейшие из бедняков и воры — тоже неудачники. Постельничная… не такая уж и крутая должность для Большого Дома, но все-таки Мисга была постельничной не кого-нибудь, а самого Протектора. Неужели ей так мало платили, что она могла снимать комнату только в одном из этих покосившихся домов?

Двух-, трехэтажные здания стояли очень близко друг к другу, а иногда и вовсе впритирку.. Всякий раз, когда я бывал в Жиже, у меня возникало впечатление, что это намеренно. Если они не будут подпирать друг друга, то многие просто завалятся. Стекла в окнах здесь были редкостью, на балконах — впрочем, часть балконов давно обвалилась и образовала кучи обломков под стенами — трепыхалось на ветру белье. Вместо мостовой — утрамбованная земля ближе к середине кривой улочки да вязкая черная грязь по краям. В грязи играли детеныши разных рас — в смысле интернационализма. Жижа было самым продвинутым местом Кадиллиц.

Я вспомнил: Мисга ведь аскетка. Пренебрежение удобствами у них в крови.

— Так чего интересного? — повторил Сэмка.

— Да нет, пожалуй, — ответил я. — Ты прав, где еще жить аскетке?

Из открытой двери вывалился гоблин. Он рухнул, стукнувшись мощным лбом о землю. Мы перешагнули через него, пьяница что-то угрожающе проворчал, и я оглянулся. Низкорослая фигура отпрянула за угол дома. — Это еще что? — начал я, и Маркелыч отреагировал быстро — выхватив меч, развернулся. — Чего?

— Вроде там… — Я умолк, глядя на тролленка, который вышел из-за дома, волоча за хвост маленькую собачку так, что ее зад приподняло над землей. Собачка визжала и крутила головой, пытаясь укусить его.

— Да нет, — сказал я. — Почудилось.

— Вона ейный дом, — заметил Маркелыч, пряча меч.

Перед «ейным домом» на корточках сидела пожилая троллиха и полоскала что-то в тазу. Из таза вылетали темно-серые хлопья грязной пены. Когда мы подошли, троллиха подняла голову.

— Опять до Мисги? — прошамкала она, хлюпая большим зеленым носом. — Целый день ходют и ходют…

— Спокойно, тетка, — сказал ей Сэмка, и мы вошли в дом.

Из квартир доносились голоса и ругань, но по дороге на третий этаж мы никого не увидели. Там была всего одна дверь, приоткрытая. Из двери торчали ноги. Я только успел заметить их, а Сэмка уже саданул в дверь сапогом.

Здесь лежал человек, и голова его была свернута набок. Сэмка рявкнул: «Баска!» — перепрыгнул через труп и исчез внутри. Рассмотрев тело, я пошел следом.

Кухня и единственная комната, в ней только кровать и шкаф. Сэмка стоял посреди комнаты, растерянно оглядываясь. Я зашел на кухню — плита с погасшими дровами, чугунок, в котором, кажется, готовили и из него же после ели, стол на трех ножках, ложка и вилка — и распахнутое окно. Остановившись возле него, я увидел пятнышки крови на подоконнике, рядом — кучку темно-коричневой, высушенной травы, а еще — близкую крышу соседнего, двухэтажного дома.

— Сэмка, глянь! — крикнул я и бегом вернулся к двери. — Я сейчас, только спрошу…

Скатившись по лестнице, я остановился, над троллихой, которая все еще стирала. Она повернула голову.

— Встренились?

— С кем?

— Ну, с теми, кто токо што заходил…

— А кто заходил? — спросил я, наклоняясь. — Давно? Говори быстро!

Ее глаза стали хитрыми.

— Хто ж вас всех упомнит…

Я достал кошель Ван Берга и выудил оттуда пару мелких монет. — Ну?

— Четверо, — сказала она. — Черные все.

— Черные? Эплейцы, что ли?

Она шумно сморкнулась и вытерла грязным рукавом нос.

— Не, не каменные. Просто в черном.

— Когда?

— Я ж кажу, токо што они зашли. И тут же вы за ними.

Я швырнул монеты в таз и помчался по лестнице обратно.

Из кухонного окна торчал мощный зад Маркелыча. У меня возникло впечатление, что он застрял — хотя окно было довольно широким.

— Четыре каких-то парня в черном! — крикнул я, с разбегу подталкивая его. — Минуту назад…

Сэмка громко запыхтел и вывалился из окна, но успел оттолкнуться от подоконника и свалился, на край соседней крыши.

— Я их заметил, — пробасил он, не оборачиваясь. — Там, дальше…

Я вылез за ним. Сэмка уже бежал, грохоча каблуками по черепице, разлетавшейся из-под его сапог. Я тоже побежал и достиг середины крыши в тот момент, когда Сэмка перепрыгнул на соседнюю. Крыши были плоскими, без козырьков, но наклонены в сторону улицы — наверное, чтоб во время дождя вода лилась на головы обитателям Жижи. В некоторых местах вместо черепицы — полусгнившее дерево. Покореженные водосточные трубы, забитые досками слуховые окна, сломанные перекладины узких лесенок. И четыре фигуры в черном впереди. Один из убегающих, самый здоровый, кого-то тащил на плечах. Я с разбегу перепрыгнул на следующую крышу, нагнал Сэмку, и уже вместе мы сиганули дальше.

— Тащат… Димкина… — Маркелыч тяжело дышал. — Он вместе с Баской… караулил аскетку…

— А что за трава на подоконнике?

— Они покуривали… Сам понимаешь, расслабились… потому и подпустили тех… кто сюда наведался…

Дальше виднелась невысокая, но довольно широкая надстройка. Она скрыла от нас черных. Сэмка побежал в обход, а я быстро влез на нее и отсюда смог увидеть, что чуть дальше улица заканчивается — впереди оставалось всего четыре крыши. Сразу за Жижей начинался анклав гномов, мало знакомый мне и, скорее всего, Сэмке. Там черным будет легче скрыться от нас.

Маркелыч уже оббежал пристройку и собирался перескочить дальше. Я спрыгнул, чтобы последовать за ним, и провалился сквозь крышу.