«Пришло время прощаться», – подтвердил он.

Ройс испытывал одновременно и триумф, и грусть, ему не терпелось вернуться домой и он был в отчаянии из-за предстоящей смерти. Как бы он ни ненавидел это место, кроме того, здесь он стал воином, больше узнал о себе, чем когда-либо стремился узнать. Часть его не хотела покидать этот остров. Каким бы тяжелым ни был Войт, он стал ему как отец. Такого отца у него никогда не было. Ройс осознал, что будет скучать по нему.

«Закон требует, чтобы на вас надели кандалы», – продолжал Войт. – «Я не буду этого делать. В глазах королевства вы можете быть не свободны, но вы свободны в наших глазах. Настоящие воины свободны. Плывите назад, сражайтесь, умрите славной смертью и заставьте нас гордиться собой».

Мужчины расступились, и молодые люди с Ройсом один за другим, облаченные в новые нагрудники, с новыми мечами в руках, отправились к береговой линии, к кораблю, ожидающему во мраке. Ройс шел последним, он слышал, как камни хрустят под его ногами, и оглянулся. Он удивился, когда увидел рядом с собой Войта.

«Я сопровожу вас», – сказал Войт. Ройсу показалось, что он ощутил грусть в его голосе.

Они долго шли в тишине по скалистому острову, и Ройс спрашивал себя, что хочет сказать его наставник, и хочет ли. Возможно, они весь путь пройдут в тишине.

«Вскоре волны принесут другую группу парней», – задумчиво произнес Войт. – «И вскоре те парни встретят свою смерть».

Ройс посмотрел на него и увидел, что Вот смотрит прямо, словно рассматривает черное моря в поисках того, чего не может найти.

«Ты отличаешься от других», – добавил Войт.

Ройс задумался над его словами, не понимая, что они означают. Он вспомнил свою загадочную силу, вспомнил, как ему всегда казалось, что другие смотрят на него с подозрением. Как, в конце концов, он сразил того зверя? Как он сделал так много вещей, на которые он не должен быть способен?

Ройс опустил глаза и посмотрел на свое ожерелье, сияющее в лунном свете, и ему пришло в голову задать Войту вопрос, который он опасался задавать на протяжении всего своего пребывания здесь.

«Мой отец», – сказал Ройс, его голос дрожал. – «Вы никогда не рассказывали мне о нем».

Последовала продолжительная тишина, настолько долгая, что Ройс не был уверен в том, что Войт вообще когда-нибудь ответит, пока они продолжали идти к берегу.

Но затем, наконец, Войт вздохнул.

«Время неподходящее», – сказал он. – «Ты не готов. Я могу сказать тебе только о том, что за тобой большое наследство, а впереди – большая судьба».

Вдруг Войт крепко схватил Ройса за руку, когда они подошли к судну. Когда другие начали подниматься на борт, он стоял и напряженно смотрел на Ройса. Ройс увидел смерть в этих глазах. В глазах убийцы.

«Когда придет время», – поспешно добавил Войт. – «Ты узнаешь, что делать. Реальность зависит от тебя. Не подводи своего отца».

Растерянный Ройс смотрел на него, когда Войт развернулся и резко пошел прочь, назад к ревущему костру вдали, к своим солдатам на пустынном острове. Что он имел в виду?

Ройс повернулся и посмотрел на своих троих братьев по оружию, ожидающих его на длинной перекладине, ведущей на корабль. Он присоединился к ним, и все четверо поднялись на борт сильно раскачивающегося корабля.

В ту же минуту перекладину подняли, после чего солдат вышел вперед и перерубил веревку. Корабль отчалил в ночь, воды поднимали и уносили его прочь. Ройс стоял на корму, глядя на исчезающий Черный Остров. Было трудно поверить в то, что они покидают это место. Этот остров многое им дал, но многое и отнял. Теперь их всех преследовали призраки.

Воды набирали скорость, и Ройс знал, что где-то там находится материк, ожидающий их. Его сердце забилось чаще от волнения.

«Гиневьева», - думал он, глядя в ночь. – «Я еду к тебе».

Гиневьева подошла к покоям Альтфора поздно ночью, подняла тяжелое железное кольцо и постучала. Звук вышел гулким, слишком громким по толстому дубу, было странно находиться здесь, в насквозь продуваемом каменном коридоре, и стучать в дверь своего мужа, чтобы он ее впустил.

Гиневьева стояла, ожидая в тишине с колотящимся сердцем. Она осознала, что с ее стороны было глупо не сделать этого раньше. Она молилась только о том, чтобы еще не было слишком поздно. Что если та девушка сейчас находится за этой дверью, в объятиях ее мужа? Что если Альтфор откроет дверь и захлопнет перед ее лицом? Какие тогда у нее вообще будут шансы спасти Ройса?

Гиневьева ждала с надеждой на то, что не опоздала.

Он подняла руку, чтобы снова постучать, но в этот раз она даже не успела взять железное кольцо, как дверь отворилась со скрипом. Она увидела Альтфора в шелковом халате, он подозрительно прищурился. Гиневьева увидела, как его глаза широко открылись от удивления при взгляде на нее.

Альтфор медлил в дверях, и сердце Гиневьевы бешено колотилось.

«Пожалуйста, пусть еще не будет поздно».

Затем он медленно сделал шаг назад и, к ее огромному облегчению, сказал:

«Входи».

Гиневьева вошла в комнату, после чего он закрыл за ней дверь. Она подошла к двери и заперла ее, а Альтфор удивленно посмотрел на нее.

Затем она быстро осмотрела комнату, молясь о том, чтобы здесь не оказалось той девушки. Она почувствовала облегчение, никого не обнаружив.

Гиневьева сделала глубокий вдох. Здесь только она и Альтфор. Они стояли в тусклом свете факелов, слышно было только потрескивание огня в камине, в окно сочился лунный свет.

«Забавный вопрос для моей жены», – произнес Альтфор мягким голосом. – «Почему ты пришла сюда?»

Гиневьева посмотрела на него, сделала шаг вперед с трясущимися руками и колотящимся сердцем, протянула руки и осторожно положила на его плечи.

«Чтобы быть с тобой», – ответила она дрожащим голосом.

Его глаза широко распахнулись от удивления. Он долго смотрел на нее, и она почувствовала, что он оценивает ее, словно проверяя, говорит ли она правду.

Наконец, Альтфор взял ее за руку и повел к кровати.

С колотящимся сердцем Гиневьева позволила ему это сделать, каждый шаг ножом вонзался в ее сердце. Она не хотела этого, но для Ройса готова была сделать что угодно.

Альтфор подвел ее к кровати и, когда начал раздевать ее, Гиневьева изо всех сил пыталась сдерживать слезы, представляя себя в другом месте.

Когда Альтфор укрыл их одеялом, она могла думать только об одном:

«Ройс, прости меня».

Ройс стоял на носу корабля, держась за выветрившиеся перила, рассматривая грохочущие волны, чьи брызги врезались в его новый нагрудник, и думал о том, что приготовило для него будущее. По одну сторону от него стоял Марк, по другую – Альтос, все трое стояли единой командой, глядя на бесконечное море. Они вместе прошли через очень многое: месяцы изнурительных тренировок, пересечение моря туда и обратно, потеря большого количества братьев по оружию. Между ними образовалась связь, которая была сильнее дружбы, сильнее родственных отношений. Теперь они были одной семьей. Кроме друг друга, в мире у них никого не осталось. И они были единственными в этом мире, кто понимал, через что прошел каждый из них.