Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сирин с любопытством, скрытым пока за ледяной маской, наблюдал за тем, как изменяется его женщина от своих собственных мыслей. Малейшие перемены, которые он заметил в мимике, глазах и позе, в целом преобразовали картину довольно ощутимо. Прошла всего лишь минута, а перед ним уже сидит другая женщина — его Лейна. Та самая, которая покорила его, и которой он сделал предложение стать его женой.
— Ах вот как Вы заговорили, лорд Ро’Шерр. Да не прощайте! Обойдусь! — мурлыкающие интонации, в сочетании с надменным выражением лица и идеально ровной спиной, дали понять Сирину, что палку он всё же перегнул и теперь получает достойный такой промашки ответ. И сейчас Лейна в таком состоянии, что вполне может применить его технику доведения информации через постель. Причём вопрос даже не в том, кто будет «сверху», а в том — не сделает ли она так, что Сирин окажется в роли зрителя? Но и тут его предварительные просчёты ситуации не оправдали себя. Хотя уже давно известно, что Лейну почти невозможно просчитать.
Прикрыв глаза на пару мгновений, Лейна прямо на себе изменила одежду. Красивое тёмно-синее тёплое платье будто разделилось пополам и верх его стал наглухо застёгнутой курточкой по пояс, а низ преобразовался в синие штаны, копии тех самых, в которых он видел её в Тирилоне, после феерического знакомства «жертвы асфальтовой болезни» с теперь уже леди Ро’Шерр и Тори. Кажется, Лейна назвала эти обтягивающие штанишки джинсами, с обувь, которая сейчас появилась на её ступнях — кроссовками. Вопреки очередным ожиданиям Сирина, Лейна не стала вставать и куда-то перемещаться от него. Наоборот, она чуть отодвинулась, чтобы облокотиться на угол спинки и подлокотника дивана, а ноги она уложила на диван так, чтобы вне сидения оказались только лодыжки с кроссовками, и при этом она не задевала мужа ничем. Руки под грудью она так же скрещивать не стала, но этот метод отгораживания от собеседника вполне заменяли собой возникшее расстояние и ледяной взгляд.
— Я помню о нашем разговоре, про то, что надо задавать вопросы, если таковые имеются, и озвучивать то, что хочется и что не устраивает. Так вот, озвучиваю, что меня не устраивает твоя несправедливость. Что-то ты сам не торопишься исполнять наши договорённости. Тебя ведь задело, что я по-дурацки себя повела. Ты мог всё выяснить ещё в замке. Мог одёрнуть, мог иначе объяснить, что тебе что-то не нравится и что моё поведение — неприемлемо. Но ты промолчал там, и ни словом об этом не обмолвился дома. Дальше, когда я проснулась, тебя рядом не оказалось. Но это нормально — ты взрослый и самостоятельный, к тому же должность Тайного советника — это не пустой звук и твои обязанности мой приезд не отменяет и не умаляет. Я это понимаю. Но вот зачем ты позвал Соаша, я не понимаю. Одно дело, когда я вне дома, где меня могут поджидать неприятности и недоброжелатели и тогда да, мне понятна охрана рядом со мной. Хотя, подозреваю, нашлось бы мало смертников, решившихся на такую глупость, как нападение на самую мстительную женщину во всём Сартре. И, повторюсь, я была дома, и когда проснулась, и Соаш любезно накормил меня завтраком, он попал под шквал моих вопросов. Он указал на мою оплошность в поведении, но при этом он не сказал, что я — идиотка, ведь тогда я бы приняла его слова в штыки и он, как и ты, об этом знал. Он пошёл другим путём, и объяснил, что ты почувствовал, когда я так облажалась. Он сделал всё, чтобы до меня дошёл не только факт ошибки, но и путь, которым можно всё исправить. А я, между прочим, задавала ему далеко не лёгкие встречные и дополняющие вопросы. Так что ты радоваться должен, что Соаш тебя разгрузил, а ты…
Сирин внимательно, молча, слушал и смотрел на устроенное Лейной выступление. Да, она мастерски била словами, тыкала тонким пальчиком в его самолюбие и раздавала моральные подзатыльники. На первый взгляд. Но если присмотреться и прислушаться, чем Ро’Шерр и занимался, то можно увидеть совсем другую картину. Лейна показывала, как ей больно. Больно и страшно. А ещё, скорее всего, обидно.
Её вернувшаяся из прошлого одежда выступила в роли брони или, скорее доспехов из шкурок шильтов, как у орков (тонкие серые шкурки маленьких зверьков выглядят чуть ли не второй кожей, а на самом деле они прочнее металлических доспехов). В куртке, джинсах и кроссовках она просто чувствует себя увереннее, ей так проще защищаться. И Сирин понял, что защищается она от него как тогда, в прошлом, до того, как он убедил её отдать защиту в его руки. То, что Лейна села именно так — показатель того, что она его не боится, но он вынудил её отдалиться и защищаться. Она аннулировала ту договорённость и теперь защищалась, как и раньше, самостоятельно. И вот это действительно сделало Сирину больно. За всей этой опекой и защитой её от других, он упустил из вида, что иногда он сам может представлять для Лейны опасность. И он сам это продемонстрировал, а Лейна… всего лишь отреагировала, как всегда ярко, эмоционально и до ужаса прицельно. Но стоит ли её винить? Он сам кое-что умолчал, и ещё очень многое не рассказал и не объяснил про себя. Так что не ему сейчас жаловаться. Теперь вопрос в том, как вернуть доверие и расположение Лейны. Но при этом не выпасть из своего образа. Он хотел, чтобы Лейна оставалась собой, а значит, что и его самого это касалось самым прямым образом.
— Я восхищён! — Сирин убрал из взгляда холод, но полноценную улыбку пока выдавать не стал. — Какая темпераментная отповедь! Я прям заслушался. Браво! И вот теперь я не просто прощаю тебя, Лейна, теперь я прошу простить меня за то, как я посмел с тобой разговаривать. Но Соаш…
— А что Соаш? — перебила его Лейна, взгляд которой ещё был колким, но уже не таким холодным и надменным. — Ты ведь обещал доверять ему
