Разве не жертвенность же – цепляться зеленой пленкой за спину Растлителя, когда он нырял так далеко и так глубоко, извивался и брыкался, чтобы сбросить то, что не могло быть сброшено, потому что Мосс заползла ему под шрамированную кожу, глубоко впиваясь крючьями? Пусть даже фрагменты ее тела отрывала та ярость, с какой Растлитель панически рыл червоточину в глубину, во мрак.

Зато она видела, что там лежит. Скелеты в знакомом шкафу. Памятки, которых ей не следовало знать. Проявленные природой миссии, природой ее тела.

Тише, тише.

Скоро ты будешь свободен. Я сделаю тебя свободным.

Но сможет ли Мосс освободить Мосс? Сможет ли она освободить их обеих?

Нет, но я могу…

Настал тот час, когда вещи начали разваливаться, потому что они должны были развалиться, потому что онидол жныбы лираз вали тьс я, по-то-му-что-дол-жны-бы-ли-раз-ва-лить-ся. Вот они – линии отреза. Но Мосс не выдавала линии, по которым она смогла бы добраться до еще одного Города, а может быть, и до следующего – если повезет. Но передышка, которую они всегда получали раньше, отступление в прибрежные приливные бассейна на время… теперь она была для них закрыта.

Компания ликвидировала пробелы. Перерисовывала карту, делая все меньше и меньше. Скоро наступит конец. Хоть бы и потому, что Чэнь разваливался на части, и хотя Мосс могла удержать его от этого вопреки проклятию Чарли Икса, это тоже должно было произойти, этого было не избежать.

Не существовало линии, двигаясь по которой, можно было снять проклятие с генетического кода. Все равно что перестать дышать.

Она не могла отрицать и того, что сказал ей Лис, что окончательно решило ее судьбу. Они бежали из Городов, от Компаний много раз, но реальности были конечны. Лис отыскал их предел на краю запредельного, впустил ее в свой разум в достаточной мере – чтобы она сама увидела. Всякий раз остаток заканчивался на 7. Все остатки, какие только пожелаешь, математика могла предоставить, но извольте – чтобы все упиралось в семь. Возможно, им нужна была семикратная смелость. Семь подвигов. А не только три, как в сказках. Стремитесь в небо – извольте восстать сквозь гниющие кости земли. И тогда туша Бегемота развалится на части, и воспрянет навстречу дождю.

Нужно достичь самой крайней точки. Ну или хотя бы той точки, за которой им уже невыносимо станет. Она в скафандре, смотрит на скалу, на камень под ногами. Не уверена, видит ли на этом камне намеки на шлем, на чье-то лицо. Возможно, это просто совпадение. Ничего не значащая игра контуров.

Не узнать наверняка…

Но Мосс – знала.

Растлитель, перестав корчиться и трепыхаться, неуверенно притоп в грязи. Но она все еще не могла позволить себе передышку. Мозг и тело Растлителя еще предстояло засеять такими штуками, которые с виду можно было принять за червей-трупоедов. Но так Мосс всего-навсего размечала карту. И эти черви – они были всего-навсего разновидностью старой-доброй Мосс.

Тебе не нужно притворяться со мной.

Эту мысль она ввинтила Растлителю прямо в мозг. Она могла заглянуть туда, знала, что Растлитель притворяется глупым зверем, каким он на деле не был.

Рыба затрепетала, изображая что-то вроде пожатия плечами. Ну, насколько в принципе рыбе была дарована возможность сотворить такой жест.

.

Тогда Мосс нарисовала в голове Растлителя картинку. Вот он, простой Растлитель, бродит меж прудов-отстойников. Этакий старый доходяга в поисках еды. Жрет бесформенные лепехи из грязи, жаб, червей и других рыб, и просто так, своего же удовольствия ради, подходит все ближе и ближе к зданию Компании. И кто там разглядит этот зеленоватый блеск на его чешуе? Это же просто водоросли – он их собрал на свою шкуру в каком-нибудь пруду. Ну а сладковато-острый запах, нездешний, но смутно знакомый… а что, Растлитель должен хорошо пахнуть? Ну а потом – почти вся эта зелень исчезла, и опасность осталась далеко позади.

Чтобы жить. Процветать. Продолжать властвовать над всем этим. Растлитель не мог испортить эту среду обитания больше, чем Компания. Она была загрязнена, запущена, загажена – но всегда сопротивлялась. Растлитель вырастет большой-пребольшой – и будет править всеми, этакий доброжелательный тиран. И если в процессе Компания, зараженная во всех своих версиях, отпадет, тогда, возможно, лисы будут танцевать по полу ее мертвого здания, и пруды-отстойники будут ею оставлены в покое.

Ибо нет лучшей управы, чем своя собственная.

.

Но в мыслях он кивнул ей – давая понять, что не станет с ними сражаться. Этот Растлитель боялся неведомой, бдительно-сверхъестественной природы Мосс куда больше, чем ведомой естественной жестокости Компании. И первое, и второе – явление. Явлению под знаком Мосс Растлитель доверял меньше.

Он отворил Мосс врата восприятия, и они оба оказались у моря, у приливных бассейнов, за которыми она ухаживала, под разрушенными сводами. Растлитель снова стал маленьким, милым гладким малюткой в приливном бассейне, и к нему заглянула Мосс – огромная-преогромная, – и засияла, точно Солнце, над ним. Осеняя его, оберегая его, ниспосылая ему любовь и лучистый покой.

Единственный глаз Растлителя затянула молочная пленка. Он закрылся, снова открылся. Теперь Мосс знала: таким – одноглазым – Растлитель и уродился. Знала, что в его случае два глаза хорошо, а один – лучше. Знала, что Растлитель не запомнит их разговора, потому что она милостиво сотрет ему память о чем-то настолько гуманистичном. Пожалеет его.

.

Чья это мысль – Растлителя или Мосс? Ведь какая-то часть Растлителя теперь навсегда останется с ней. Часть Мосс будет тайно растлевать все приливные бассейны. Если им повезет.

Растлитель был очень большим, возвышающимся над ее отражением в мерцающей воде, а она была маленькой и усталой.

До свидания, сказала Мосс своему двойнику или ее двойник сказал ей. Прощай, и снова здравствуй.

Тело не существует отдельно от души, потому что душа сама по себе не существует. И будущее точно так же никогда не разлучается с прошлым навсегда.

Ее двойник выглянул из горящего сарая – и больше ничего не сказал. Закрыл дверь, оставив себя внутри. Себя, охваченного пожаром. Горящего в самом сердце Растлителя.

Утка со сломанным крылом не появлялась во время их разговора; утки нигде поблизости не было. Под усталостью, вызванной тем, что она из-за Растлителя потеряла, укрылось облегчение. Собственно, из-за Лиса она потеряла это тоже. Но почему? Она пока не думала об этом, но еще задумается – попозже.

Потому что, может статься, утка уже прибыла сюда.