Она ждет там, пока вода дразнится и плюется на камни. Вот какая-то одинокая птица дрейфует от берега, к ней присоединяется вторая. Ветер, бьющий в лицо, усиливается.

О, радость моя, что я буду делать без тебя?

Все и ничего.

И все же здесь, в приливных бассейнах, полных всякой причудливой жизни, так много от Мосс, и в Саре от Мосс тоже так много… Осознание причиняет боль, но она борется с ней. Возможно, если выбросить старую Мосс из головы, убрать ее образ с глаз долой, на освободившемся месте взрастет что-то новое.

Где-то там могла быть Грейсон, погибшая в пустыне безо всякой надежды. Где-то еще могла быть Грейсон, которой даже Сару не довелось повстречать. Где-то могла быть Грейсон, страдавшая меньше, но желавшая большего.

Но мертвая астронавтка оставалась в милосердной неопределенности где-то между этими точками на карте – и пребудет там всегда.

Грейсон застыла, не в силах и шелохнуться после столь долгого пребывания в движении. После гальванизирующего тепла объятий Сары. Которая, сама того не ведая, сказала ей столь многое, ничего не утаив. О радостях жизни. Радостях жизни без помех, без преследований. Без неестественных угроз. Без. Если ей вообще позволено думать о каких-то там радостях.

История продолжалась бы и без нее, без Компании, Лиса и всего остального. И все же их поиски продолжались. Даже без них самих. Будущее все равно останется будущим, в той или иной форме. Пока мертвая астронавтка не состарится. Или до конца света. В зависимости от того, что наступит раньше.

Грейсон лежала на мокром песке, глядя в безоблачное небо над берегом моря.

Чэнь стоял в прибое, глядя на волны. Она видела его своим больным глазом. Она всегда могла его видеть. Руку она держала в кармане, пальцы стискивали клочок бумаги, оставленный им. Стоит ли вернуть его Чэню? Стоит ли ей прочесть то, что там написано? Или просто встать и крепко обнять его? Слова давно уже растворились в пустоте. Сложенная бумажка дарила сухое, грубоватое касание, прошедшее вместе с ней многие тысячи миль.

Мы всегда будем рядом. Даже до того, как мы узнаем тебя.

Даже после того, как узнаем тебя. Даже тогда.

И теперь наконец-то она была свободна.

они прибыли в город

под злою звездой

не нуждались в тепле —

в них самих жил огонь

то, и так чем богаты

нет нам смысла давать

мощью первого взгляда

дано убивать

смысла нет никакого

за весь мир нам трястись

вот они снова дома —

все знаменья сошлись.

и пусть нет в лице качества

страшной школе под стать

два начала пытаются

единением стать

тенью стать рукотворною

необъятных пространств

но для синего моря —

блажь, порок, ассонанс

внять разметке родителя,

что дитя позабыл

дара путь – и дарителя

слишком тягостен был

ведь любой путь кончается,

всякой жизни есть срок,

жуткий недуг скрывается

в красоте – между строк.

слишком много заплатим мы

за то чудо – внутри,

небосвод держат подмости,

пошатни – и прозри.

обжигающей скорости

и покою-смиренности

никогда уже полностью

не сберечь неизменности

никогда, повторяю я,

не хранить неизменность им

до скончанья времен

там, где слаб – я силен

рубикон жизни/смерти

обретенный в огне

под сиянием звездным

под движеньем планет

и в своем одиночестве

я лишен одиночества

и в своем поражении

ты победу урви,

только ради любви.

Выражаю беспорядочную благодарность всем тем, кто прочел эту вещь еще до отправки в печать: Джулии Эллиот, Гвинет Лим, Грегу Басету, Энн Вандермеер, Рите Бульвинкль, Эми Брейди, Эльвии Уилк, Элисон Спирлинг, Тимоти Мортону, Джонатану Вуду и Джейсону Сэнфорду.

Я также в долгу перед кафедрами биологии и экологии колледжей имени Хобарта и имени Уильяма Смита за беседы с преподавателями и студентами, что повлияли на этот роман; еще – перед выдающейся защитницей окружающей среды Эрикой Корин Бродерхаузен. Спасибо и организаторам фестиваля Bloom 2019-го года за публикацию отрывка из главы «Не забыть» в программном буклете сего мероприятия.

Благодарен я и тем милостивым и терпеливым мертвым астронавтам, что до сих пор трудятся в миссиях от лица MSD/FSG[12]. Да благоволит вам корюшка, и впредь не знайте горюшка[13].