только черное и пытаются скрыться от солнца. Говорят, что вампиров убивает солнце.

Ну, солнце та еще заноза в заднице, тут я согласен. Слепит, жарит, но не убивает, тут сестренка явно переборщила с мистикой.

— То есть, мне тупо нужно найти этих людей в черном, и они сами меня проведут?

— Да! — улыбнулась Аля, и пошла дальше. — Только знай, вампиры очень опасные существа! В книжке, они убивали невинных жертв и уничтожали целые поселения!

— Кто в этом мире не без греха, — риторически ответил я. А затем остановился. — Так, вон забор, иди и… учись.

Младшая сестра радостно кивнула, попыталась обнять мою ногу и умчалась. Оставив меня в некоторых размышлениях. Например, где мне найти кладбище?

С этими недобрыми мыслями, я развернулся и пошел в другую сторону от дома, понимая, что если у кого-нибудь из местных спрошу, то наверняка найду кладбище, а затем и вампиров.

Первым невольным слушателем, стал молодой пацан, похожий на школьника. Только в два раза выше тех среднестатистический человеческих детенышей.

— Привет, — я застыл перед ним, преграждая путь. — Не подскажешь, где здесь кладбище?

— А что, родственников потерял? — как-то издевательски спросил он, обходя меня стороной.

— Не знает, — пробурчал себе под нос, и спустя минуту, наткнулся на еще одного рослого школьника.

Только тому не понравился мой вопрос. Он попытался дернуться в сторону, но я быстро перехватил его. Схватил за пиджак и притянул к себе. Без дара убеждения, тут, пожалуй, не обойтись.

— Где. Здесь. Кладбище? — рыкнул я, отчего высокий, рыжий парень затрясся. — Говори!

— Это не я писал про твоих родителей, — жалобно заскулил он. — Честно-честно, я впервые тебя вижу!

Блин. Странные эти школьники…

Я просрал больше часа потенциального сна, расспрашивая людей на улице, где мне найти кладбище. Это оказалось действительно сложно. И реакция каждого, была сугубо индивидуальной.

Дети меня шугались, люди постарше, крутили пальцем у виска и говорили всякие гадости. А вот старики… вообще странными оказались.

Стоило мне спросить одну бабушку, божий одуванчик о том, где кладбище, так та перекрестилась и за сердце схватилась. Назвала меня смертью и попросила не забирать.

Пришлось больше не использовать дар убеждения. Что-то мне подсказывало, что он начинал работать как-то не так. Может, из-за того, что я сегодня его слишком часто использовал? А мое тело просто не пригодно для такого?

По итогу, я поплелся в сторону дома. Просрал еще один час долбанного сна, и в результате, глянул на часы на кухне, понял, что договаривался с троицей придурков о работе и раздраженный такой пустой тратой времени, поплелся в сторону старого района.

— Чертовщина, — заворчал себе под нос. — И вампиров не нашел, даже никакой зацепки нет. И поспать не удалось.

* * *

— Ой, а что это у тебя такое? — Валя, сегодня себя как-то странно вела. Девочка-крыса в прямом и переносном смысле, проявляла странную активность сегодня.

Аля в корне не понимала, почему ее постоянный враг вдруг стала такой милой?

— Обед, — недовольно буркнула Аля. — А тебе то что?

— Пахнет вкусно, — улыбнулась девочка-крыса. — А давай, поменяемся?

Аля только было, хотела отказаться, но Валя поставила свою плошку, в два раза больше, чем ее собственная, к ней на парту. Внутри был рис, паровые котлетки, которые семья Али не ела уже с год, а также различные овощи.

Как тут можно было отказаться?

Они быстро поменялась плошками и Аля начала улепетывать действительно богатый витаминами и полезный обед. Девочка с головой крысы лишь только и успевала удивляться скорости поедания обеда.

— Ты почему так быстро ешь? — не могла не удивиться Валя. — Так же все медленно переварится!

— Нет! — отмахнулась Аля. — Быстрее съешь, сытнее будет. Золотое правило!

— Ах вот оно как…

А затем…

Девочка подошла к своему месту, поставила этот странный обед себе на парту и втягивая острым носиком запах кильки, решила — «а почему бы и мне так быстро все не слопать?»

Первая ложка пошла туго. Затем, набирая скорость, Валя только и успевала, что закинуть порцию в рот и, не пережевывая ее проглотить.

Глотку что-то обжигало, живот бурчал, но крыса не останавливалась. А затем, когда последняя ложка провалилась в желудок, что-то все внутри напряглось… Валя издала странный, неуместный к обеду звук и все ее одноклассники уставились на нее.

— Пипец…

* * *

Кай Вольфенштайн с самого утра занимался подготовкой к своему делу. Обзванивал мебельные и интерьерные магазины, выискивая двери, которые должен был в «последний» раз поставить в доме Рика.

Но, как назло, готового, по размерам, которые он замерил, ничего не было. А если и было, то цена его… была больше, в разы больше того, сколько ему отстегнул Рик.

— Да за пять монет, только фанерный лист можно поставить, — недовольно буркнул он. — Да и то, она стоять не будет!

— Увы, — раздался голос по другую сторону телефона. — Ничего большего за эти копейки мы предложить не можем.

Затем, Кай Вольфенштайн пошел в город и начал выискивать частные мастерские, где умельцы могли сделать все что угодно. От биты до самой настоящей двухэтажной избы. Но и там его ждало разочарование.

Его монеты за одну дверь были высмеяны.

Поэтому, величайший наемник S ранга, плюнул на деньги, которые ему дали. Все равно, волколюд — Эриль дал четкое указание: убить Рика любой ценой. Так что, пускай Эриль сам все оплатит со своего кармана.

— Не останавливаться ни перед чем, — усмехнулся Кай. — Никто за язык тебя не тянул, Эриль.

По итогу, наемник выбрал самую ближайшую мастерскую, где работало много сотрудников, выдал им заказ на три двери, со сроком в два часа, а также, оформил доставку в домик, который один-единственный стоял между двух районов их города.

Чек, который он выписал, был на имя Эриля, так что… он ничего не потерял.

* * *

— Вот козлы, — распинался я сам перед собой, раздраженный тем, что эти три говнаря даже не попытались прийти на работу. — Поймаю, убью!

А сам, стоял под козырьком какой-то пивнушки и смотрел на хилого пацана, который раздавал неудавшимся работягам листовки. Может, мне стоит его нанять?

Нет. Он самозанятый, с такими не договориться. Видимо это был последний день, когда я решил, поработать с этой бумагой.

Рассерженный неудавшимся