И даже то, что от шагающих цепью людей меня отделяет отнюдь не пустой кусок степи не так страшно. Дар, которого я истратил на носорога лишь малую часть, при мне, а волков, что крутятся между мной и охотниками, не решаясь напасть на так сильно превосходящих числом их двуногих, лишь четверо. Пусть и крупные звери, а незримым клинкам их огромные зубы — не ровня.

Бегу людям навстречу. Едва ли волков гонит голод, но на одинокого человека бросились, не задумываясь. Ошибка с их стороны. Скосил первого прямо в прыжке. Второй с третьим тоже падают грудами мяса и шерсти. Четвёртый успел осознать, что я — слишком опасный противник и удрал, поджав хвост.

— Парень, откуда ты взялся? Что с одеждой? Ты из какого отряда?

По остаткам штанов и рубахи во мне сразу признают безымянного.

— Нора.

И поспешно уточняю:

— Белая нора. Я из пятого кулака. Средний палец. Идущие.

— Точно! Смертик! — бьёт себя по лбу один из обступивших меня добытчиков — Одарённый предз из новичков. Помните, Жаба рассказывал, что у Матвея в отряде малой аж при трёх дарах?

— Ага, я.

— Ну, красавец! — уважительно качает головой дядька. — И нору закрыл, и волчищ в капусту.

Ёженьки… Почему же так поздно? Озарение йоково. Лучше бы и не вспоминал вовсе. Ведь ещё сопле малой Марга ту загадку загадывала. Детская совсем.

Китя — голова? Куда там. Дурак — Китя. Одно теперь знаю точно — про испытание, что сейчас в норе выпало, никому я не буду рассказывать. Никому, никогда и особенно Ло, когда тот вернётся. Стыдоба-стыдобища.

Зато ловкий я. И красивый.

Глава восьмая

Мужик

Ох и радости было, когда, пробежав вдоль цепи загонщиков, я добрался до своего отряда. И ладно Сепан с Лимом, успевшие оплакать своего юного друга. Но ведь и все прочие предзы из наших, как и местные безымянные, к моему удивлению, искренне улыбались, хлопая меня по спине. Наверное, всему виной мой боевой дар, столь ценный для отряда. Матвею даже пришлось разгонять обступивший меня народ криком. Облава в самом разгаре, и сквозь образовавшуюся в сети дырку запросто может удрать часть добычи.

Кстати, кольцо загонщиков в моё отсутствие сжалось уже основательно. Захваченные неводом звери сбились в центре в одно огромное стадо. Вот-вот начнётся забой. Только хищники, вроде волков, гиен, степных львов и прочих крупных кошачьих, не хотят ждать развязки и нет-нет бросаются по одиночке и стаями на приближающихся охотников, стараясь прорвать людскую цепь и вырваться из ловушки.

Некоторым это даже удаётся. Вон, правее, Вступившие Ефима не сумели сдержать натиск нескольких пятнистых поджарых котяр, врезавшихся в людской строй с разгона. Троих взяли на копья, а два крупных мчат дальше. Этих теперь не догнать — там скорость такая, что лошадь от зависти сдохнет. Но добычи и без того валом. Только и успевай пускать стрелы и тыкать копьём.

Своё оружие я подобрал, где оставил. У всех руки заняты, так что Матвей собирался его забрать на обратном пути. Пришлось сбегать назад, благо цепь не успела отойти далеко. Теперь я снова в строю во всех смыслах. Даже дара на пару уколов или один взмах клинком есть в запасе.

И оружие мне ещё как пригодилось. Вторая половина дня для меня прошла не мнее бурно, чем первая. Сколько зверей я в итоге убил без понятия, но счёт точно перевалил за десяток. За окончательно сжавшейся к вечеру сетью охотников степь была густо усыпана тушами всевозможных копытных. К моменту, когда антилопы, газели, быки, дикие лошади и другие рогатые и безрогие травоядные начали по очереди предпринимать попытки прорыва, у нас уже кончились стрелы.

Остаток же дара я очень удачно спустил на вожака стада буйволов с размахом рогов в две сажени, совсем немногим уступавшего в размерах и в весе тому злосчастному носорогу, что достался звору. Первый мой наградной зверь, что выяснилось при разделке чуть позже. Из сердца копытного старожила Матвей, лично вскрывавший наиболее крупные туши, взял целых два семени.

За каждое мне, как прикончившему трофейную добычу, полагалось по десять агатовых грошей. По столько же получал командир. А еще аж по тридцать перепадало отряду, кто бы из нас не свалил «семенного» зверя. Проведя в своё время нехитрый подсчёт, я скривился. Щедрость лордов Арха пугала своим смехотворным размером. На полсотни чернухи аккурат можно боб прикупить. Один боб. Получалось, что за семя добытчикам отдавали на всех лишь двадцатую часть его стоимости.

Кстати, в Архе — за другие полисы наверняка и Матвей не знает — соотношение цены семян и бобов почти вдвое меньше, чем то было в Предземье. Если дома мы меняли одно семя на тридцать пять — сорок бобов, то здесь потребность в бобах куда выше. Лордам нужно постоянно поднимать троерост куче новых добытчиков, бесконечным потоком выходящим из школ на замену стремительно погибающим безымянным.

Вот, мы здесь ещё и седмицы не отработали, а на палец уже пятеро трупов. Сегодня к троим местным, не пережившим добычу бизонов, прибавились: ещё один затоптанный археец у нас и насмерть разодранный львом боец у Ефима. Последний стал первым погибшим предзом из наших. Хозяин сыроварни, которому приснился Единый, закончил свой Путь. Его, как и беднягу из нашего отряда, по возвращению в полис заменят другим безымянным, как заменили затоптанных первым днём бедолаг.

Теперь мне понятно, отчего нас здесь так называют. Зачем тем, кто едва ли проживёт достаточно долго, чтобы по-настоящему запомниться, имя? Простота, хоть и стоит ниже нас, а у тех батраков шансов собственную старость увидеть значительно больше. И это я не про постоянно растущий отмер вступивших на Путь.

Интересно, из сотни местных сколько доживает до конца пятилетней службы? Один? Два? В отличие от большинства предзов, безымянные из архейцев приходят в отряд слабаками, а возвыситься здесь — дело слишком уж медленное. Тут только, если норы помогут. Самое выгодное в походах — как раз их находить. Там награда повыше. Ну и белая, если сумеешь закрыть, рывок даст хороший. Добытое там — всё твоё.

Мне свои шесть бобов и семя по-другому за оборот не добыть бы. Скопишь тут, при таких-то подачках. В деньгах это — аж сапфировая марка и три изумрудных. Без наградных, одним жалованием, такую кучу денжищ копить больше двух оборотов. Вон, как я удачно в зворово подземелье свалился.

Про нору, что