Наблюдая затем, как она заботливо ухаживает за дочкой, стоило мне отойти, вернулся в детство. Мать боялась к нам подходить, потому что отец избивал ее, утверждая, что она из мужиков делает сосунков. Даже когда она перестала это делать, он все равно находил поводы ее наказывать. Ему было необходимо качать права, чтобы семья знала, что в доме есть хозяин.

Заострил внимание на окне и задумчиво побрел на выход, прибавляя шаг. Уже в коридоре перевел взгляд на угол, где торчала камера, но ее не было. Мое предупреждение не осталось без внимания. Медведев убрал технику. Проверив коридор и тамбур, отправился на улицу, думая о том, что по-хорошему нужно оставить женщину в покое.

Нужно…

Хорошо сказать, а вот сделать.

В своей квартире оказался через пять минут. Проверив, что никто не заходил, стянул вещи и швырнул в стиральную машину. Через минуту стоял под ледяным душем. Хотел остыть. Нуждался в этом.

Нет, хотел другого.

Ее.

Хотел только ее.

Уперся рукой в кафель и просто стоял, не понимая, какого хрена не могу к ней пойти. Через пять минут я уже выходил из квартиры, закрывая ее. Шел, прекрасно зная, что иду к Лотовой. Но дверь наверняка закрыта. Поднялся на крышу и спустился на пятый этаж, открывая окно, забираясь через него в зал.

Сняв снаряжение, убрал в сторону, слыша шум воды. Моется. Заглянув в комнату девочки, некоторое время наблюдал. Странно… дети такие смешные, когда спят. Никогда бы не подумал. Или забыл…

Невинные и чистые.

Находился в кухне, когда Мария вышла из ванной комнаты и побежала в спальню. Удивился. Спешит проверить. Настоящая мать.

Через время услышал ее приближающиеся шаги. Она выключила свет в зале и коридоре, и направилась в кухню. Когда она вошла, я обернулся. От света полной луны меня очень хорошо было видно. Мария замерла, а в следующее мгновение сделала шаг назад. Предсказуемо. Решила убежать.

Выдал сухую улыбку и грубо предупредил:

– Не стоит…

Лотова оглянулась по сторонам, пытаясь понять, как я здесь оказался, сглотнула и прошептала:

– Как ты вошел?

Напугана, но не желает мириться с тем, что выбора ей не оставил. Дикая девочка. Ухмыльнулся и хищно направился к ней, отмечая ее возмущение, страх и возбуждение. Она ударилась спиной о стену, прилипнув к ней, и взволнованно выдохнула:

– Чего ты хочешь?

«Хочу? Тебя! Да так, чтобы насытиться и забыть».

Приблизился и, поедая взглядом ее хрупкое тело, без слов начал стаскивать с плеч халат. Удивлялся себе – я не сорвал его, не швырнул на пол, а именно снимал.

– Пожалуйста, не надо, – пискнула она хриплым голосом, отчего мой еле дышащий контроль пошатнулся и канул в пропасть без возможности восстановления. Ладони опустились на плечи, провели по груди, талии. Такая нежная и хрупкая, что хотелось сдавить и присвоить себе.

Встретился с ней взглядом и увидел там отчаяние и страсть. Она меня хотела. Но вдруг нечто злое появилось в бездонном омуте. Девушка всхлипнула и попыталась оттолкнуть меня, но я продолжал срывать с нее одежду, не замечая яростных попыток освободиться.

Да что там не замечал… они еще сильнее заводили. Каждое ее движение, вздохи, гнев, прикосновения буквально рвали меня на куски. Я сдерживал себя от желания грубо овладеть ею. Соскучился до безумия. Мне не терпелось погрузиться в ее тугое лоно, ворваться и двигаться, подчиняя, слыша в ответ протяжные стоны.

Откинул халат в сторону и с ненавистью посмотрел на ее закрытые глаза. Надеется, что не хочет меня? Не получится. Грубо схватил за волосы, оттягивая вниз, чтобы смотрела мне в глаза, и когда она распахнула веки, едва сдержал рык от удовольствия.

Провел правой рукой по идеальной груди и сжал. Пальцем провел по соску несколько раз, а потом чуть сдавил. Ее сладкое тело вызывало восторг. Как же хотел ее. Невыносимо.

Маша вновь закрыла глаза и с яростью стиснула губы. Захотелось накрыть их, ласкать, выпить досуха.

– Я спас тебя и твою девочку … – лениво произнес, делая остановку, – и ты… очень благодарна.

Черные ресницы распахнулись. Темно-голубые глаза стали светлее. Мария закусила губу и попыталась убрать мою руку, но я не позволил. Сдавил сильнее, а второй провел по бедру, прижимая к своему возбужденному телу.

– Ну, котенок… или забыла, что от тебя требуется? – хрипло выдохнул, понимая, что еще немного и мне будет не до разговоров. Да и зачем они? Но девчонка еще пыталась отделаться от меня.

Ухватил за подбородок и держал, ожидая, пока она успокоиться. Тяжело дыша, Маша сглотнула и дрожащими руками прикоснулась к моим джинсам, вытягивая ремень. Она дрожала. Дрожала от страха и волнения. Кое-как справившись, чего я ждал вечность, Мария потянула боксеры вниз, и, опустившись на колени, сняла их, пытаясь не смотреть на твердую горячую плоть.

– Посмотри на меня! – приказал, не желая, чтобы она представляла другого. Одна лишь эта мысль приводила в неописуемый гнев.

Лотова поднялась и застыла на месте, отмечая мое суровое лицо. Хищно смотрел на нее, буквально пожирая глазами, но перед тем как накинуться, ждал ее признания. Она украдкой посмотрела на меня, обжигая взглядом грудь, лицо, и, стиснув зубы, гневно выдохнула:

– Я не хочу.

«Твою же мать. Чего? Надоело уже это притворство. Она проверяет мое терпение?»

Сделал шаг, вглядываясь в ее лицо, не скрывая своих эмоций. Сама довела. Как же меня раздражала ее невинность и сопротивление, когда она хотела совсем другого. Я знал, чувствовал, и осознание давило ядовитой стеной. Вероятно, представлял собой монстра, как она и считала, потому что женщина попыталась отступить. Вечная борьба – с ней всегда на грани.

Резко стянул оставшиеся тряпки, оставляя лишь кружевные плавки.

Руки чесались прикоснуться к обнаженной плоти.

Грубо дернул на себя и прохрипел ей в рот:

– Еще как хочешь.

В следующее мгновение накрыл губы, свирепо поглощая, слегка покусывая, с каждым мгновением понимая, что хочу большего. Ее. Всю. Не теряя времени, пальцем разорвал трусы и сжал ягодицы, поднимая и безжалостно насаживая на себя, сдерживая рык от ощущения охренительного наслаждения. Такая узкая и влажная.

Она вцепилась в мои плечи, впиваясь ногтями. Посмотрел в темноту, сатанея от восторга, и, приблизившись к ее губам, прохрипел:

– Так хочешь, что будешь мяукать подо мной, когда я буду брать тебя, пока не утолю жажду.

Выдав стон, она попыталась ударить, но я перехватил руки, поднимая их и прижимая к стене. Секунду пожирал глазами ее лицо, сжимая рукой, а потом резко начал движение, с каждым толчком наращивая темп. Во мне буйствовал зверь, требуя большего, желая полностью подчинить, сделать своей.