За окном вагона мелькали черные деревья.

– Что-то случилось? – заподозрил неладное Китайгородцев.

Потемкин не ответил.

– Иосиф Ильич! – насторожился он.

– Скажите мне, – произнес Потемкин, и черная ленточка губ на его лице расползлась бесформенно. – Вам известен человек по фамилии Лисицын, но не генерал?

– Да.

– Имя его – как?

– Этого человека? – уточнил Китайгородцев.

– Да.

– Стас Георгиевич.

Тут Потемкин замер и долго сидел, ничего не говоря. И Китайгородцев молчал, не понимая, что происходит.

– Вы лично его знаете? – наконец спросил Потемкин упавшим голосом.

– Разумеется! – кивнул Китайгородцев.

– Кто он?

– Бизнесмен.

– Чем занимается?

– Точно не знаю. Но у него недвижимость в Москве. Он человек богатый.

Китайгородцев постепенно прозревал.

– Это я вам рассказал про Стаса Георгиевича? – спросил он.

– Да.

– Сегодня ночью?

– Да.

Что-то действительно случилось. Потому что лицо у Потемкина было черное, как ночь безлунная.

– И что я вам рассказал? – осведомился Китайгородцев, заранее обмирая в предчувствии дурных вестей.

– Шестнадцатого ноября, – сказал Потемкин, глядя на собеседника так, словно тот был обречен, – вы отправитесь к Стасу Лисицыну и убьете его.

– Чушь! – пробормотал растерявшийся от неожиданности Китайгородцев. Всмотрелся в лицо Потемкина. – Чушь! – повторил, но получилось совсем неуверенно.

Его сбивало с толку выражение лица собеседника.

– Или это не чушь, по-вашему?! – ужаснулся Китайгородцев, осознав, что бессмысленно пытаться спрятаться за неверием.

– Боюсь, что это правда, – сказал Потемкин. – Это очень, очень похоже на правду. И я не знаю, что вам с этой правдой делать.

* * *

До станции, где им выходить, оставалось всего ничего. Китайгородцев стал собираться, двигаясь как лунатик и то и дело натыкаясь на препятствия, а Потемкин неподвижно сидел у окна, опустив голову, и будто что-то разглядывал на исцарапанной поверхности стола, и из-за этой его неподвижности Китайгородцев не замечал, наверное, своего спутника до поры до времени, пока в очередной раз не наткнулся на стол. Потемкин поднял голову. Их взгляды встретились. Потемкин смотрел строго и отстраненно. Как будто сборы Китайгородцева вызывали у него недоумение и недовольство. Китайгородцев замер, осознав никчемность всей этой суеты.

– Что? – спросил он хрипло.

– Не надо ничего, – произнес Потемкин едва слышно.

Такой шепот-шелест.

– Мы с вами расстаемся, Анатолий.

– А как же…

– Расстаемся! – прошелестел Потемкин. – Так будет лучше. И мне. И… вам… тоже… наверное…

Он, когда говорил про Китайгородцева, запинался, и было понятно: насчет своего собеседника он не был так уверен, как насчет себя. И сам Потемкин, видимо, уловил эту двусмысленность в своих словах.

– Это ужасно – то, что я узнал сегодня, – сказал Потемкин. – Такого лучше бы не знать. Когда я от вас услышал весь этот кошмар, первым моим желанием было сойти с поезда и больше никогда не пересекаться с вами. Честное слово, я вас не обманываю.

Глядя на его изможденное и постаревшее за одну ночь лицо, можно было поверить в то, что так и было.

– Даже рассказать вам то, что я от вас услышал, – на это нелегко решиться. Но я не смог от вас утаить. Не посмел. Вы не так давно спасли мне жизнь. Я в долгу перед вами. А долги надо отдавать. Я вам сказал. Я вас предупредил. Это единственное, что я могу для вас сделать.

– Как же так! – пробормотал Китайгородцев, осознав, что остается один на один с этой большой бедой. – Что мне теперь делать?

– Я не знаю, – сказал Потемкин и беспомощно развел руками.

Похоже было, что он действительно не знал.

– Но это правда? – спросил Китайгородцев, будто еще надеялся на что-то.

– Думаю, что да, – ответил безжалостно Потемкин.

Ложь тут не во спасение. Ложью можно только усугубить ситуацию.

– И что – наступит шестнадцатое число, и я действительно пойду убивать Лисицына? – спросил Китайгородцев.

И снова Потемкин ответил:

– Думаю, да.

– Что это будет? Как произойдет?

– Трудно сказать. Но можно предположить. Этот день для вас начнется, как обычно. Вы проснетесь, примете душ, выпьете свой утренний кофе. Все как всегда. И так будет до тех пор, пока вы не обнаружите, что наступило шестнадцатое. Может быть, вы взглянете на календарь. Может, по радио услышите, что сегодня – шестнадцатое. И в тот же момент в вашем мозгу словно переключится какой-то рычажок. Вы вспомните о том, что вам необходимо убить Лисицына. Срочно. Не откладывая дела в долгий ящик. И вы пойдете его убивать.

– Я уеду, – пробормотал Китайгородцев. – Далеко. В Америку. В Южную. На самый край. И шестнадцатого меня тут не будет.

– Это не важно, – покачал головой Потемкин. – Шестнадцатого там, в Южной Америке, вы вспомните о том, что должны убить Лисицына, купите билет на самолет, вернетесь в Россию и все равно его убьете. Не важно, какая будет дата в календаре. Вы все равно сделаете это. Вы – боцман Торопыгин. Помните его? Год прошел, и он вдруг включился.

– Это гипноз?

– Да, это гипноз.

– Ладно, раньше я не знал, – сказал Китайгородцев. – Меня загипнотизировали, а я про убийство это – ни сном ни духом. Но теперь я знаю! Я в курсе того, что был такой гипноз! И я теперь не тварь какая-то безмозглая, я могу размышлять, рассуждать, я могу обдумать, как мне с этим быть, подготовиться, что-то предпринять!

Он с надеждой посмотрел на собеседника.

– Никаких гарантий нет, – честно сказал Потемкин. – Может случиться так, что вы, даже зная, ничего с собой не сможете поделать. Все будет происходить помимо вашей воли. Мозг человека – там тьма загадок. Почти ничего не известно. И сам человек над своим мозгом в принципе не властен. Вы можете контролировать свои сны, например? Нет! А гипноз – он как сон. Но только это не сон, это другое.

– Хорошо, допустим, – хмурился Китайгородцев. – А если я пойду к Лисицыну и сам его предупрежу?

– О чем? – вздохнул Потемкин. – О том, что вы скоро будете его убивать?

– Но ведь что-то надо предпринять! Предупредить!

– Зачем? Чтобы он уехал? Так вы все равно будете его искать. Чтобы он поберегся? Нанял охрану? Вы хоть понимаете, что его охрана – это ваши будущие палачи? Они убьют вас, когда вы шестнадцатого придете к Лисицыну. Или даже раньше, – протянул Потемкин, стремительно прозревая. – А? Что скажете? Если Лисицын решит не искушать судьбу? Захочет проблему решить одним махом. Тогда вы не жилец, – сказал Потемкин и посмотрел печально.