Китайгородцев даже головы не повернул.

– Нет, – ответил коротко.

– Значит, с его слов об этом знаете? – спрашивал толстяк.

– Да.

– А может, он придумал? – высказал предположение собеседник. – Может, это все его фантазии?

– Какие же фантазии? – ответил мрачно Китайгородцев. – Откуда он мог знать? Я ему прежде не рассказывал, вообще разговоров таких не было, а он мне и факты, и фамилии – ну от кого ему это знать, как не от меня?

– Итак, он вас загипнотизировал, чтобы все эти сведения из вас вытянуть…

– Нет, он меня загипнотизировал, чтобы снять боль.

– Какую боль?

– Нога, – сказал Китайгородцев. – У меня ранение. Огнестрел. Ходить больно. Я с палкой ходил.

Толстяк посмотрел на Хамзу. Тот кивнул едва заметно.

– Помог Потемкин? – заинтересовался толстяк.

– Помог, – ответил Китайгородцев.

– Боль ушла?

– Не до конца.

– А как же он так огнестрелы лечит, если он – гипнотизер? – вроде бы усомнился толстяк. – Как он вам такой фокус объяснил? Ведь объяснял как-то?

Он смотрел вопросительно и ждал ответа.

– Потемкин говорил, что боль есть, но на нее накладывается еще и мой страх, – сказал Китайгородцев. – Я ожидаю, что будет больно, поэтому ступать стараюсь осторожно и от этого хромаю сильнее, чем должен был.

– А как гипнотизировал? – заинтересовался толстяк. – Как все происходило? Расскажите.

Китайгородцев рассказал, что помнил. Собеседник слушал его внимательно.

– Про вашу ногу мне понятно, – сказал толстяк через некоторое время. – Но потом были другие сеансы гипноза. То, что связано с провалами памяти у вас и с этим человеком… Как его зовут?

Посмотрел на Хамзу.

– Михаил, – подсказал Хамза.

– Да, Михаил, – кивнул толстяк. – А эта тема как возникла? Он вам подсказал, Потемкин?

– Нет.

– Вы проявили инициативу?

– Да.

– Расскажите, – попросил толстяк.

И снова Китайгородцев вспоминал, как там дело было. Время от времени собеседник задавал уточняющие вопросы. Чем дольше продолжалась их беседа, тем явственнее проступала во взгляде толстяка настороженность. Если в первые минуты появления здесь этого человека он смотрел на Китайгородцев заинтересованно, то теперь к заинтересованности примешалась опасливость. В конце концов он отвлекся от Китайгородцева и выразительно посмотрел на Хамзу. Тот его взгляд легко расшифровал и буркнул:

– Говори при нем.

Толстяк помялся. Так при больных стараются не обсуждать диагноз.

– В общем, очень похоже, что его вводили в транс, – сказал толстяк. – Те подробности, которые он упоминает, обычно встречаются на сеансах гипноза. Разные вариации случаются, у каждого гипнотизера свой темперамент и свои приемчики, но в целом все так и бывает, как он нам рассказал.

– Значит, и про покушение – это тоже правда? – спросил Хамза.

Тут толстяк вскинул руки, словно хотел от Хамзы загородиться.

– Я сказал только то, что сказал! – произнес он протестующим тоном. – Похоже, что этот человек действительно общался с гипнотизером! Все! Точка! Дальше не ко мне!

– А к кому? – спросил Хамза.

– К гипнотизерам, к настоящим. К практикующим. Которые это знают и умеют. Они, возможно, смогут из парня этого вытащить все, что ему известно. А я психиатр. И с гипнозом я знаком факультативно. Я предупреждал. Да?

– Да, – вздохнул Хамза.

– Я тебе еще нужен?

Кажется, он очень хотел отсюда уйти. И как можно скорее. Хамза покачал головой. Не нужен.

– Проводишь меня? – спросил толстяк.

Хамза понял, что дело тут не в обычной вежливости. Он не ошибся. Когда они вдвоем с толстяком вышли из офиса, тот вдруг сказал, предварительно оглянувшись по сторонам и убедившись, что их никто не слышит:

– С ним что-то не то, поверь! Я глаза его видел! У него в мозгах шурум-бурум! И когда в его башке пружинка какая-то соскочит…

Замолчал, только покачал головой.

– Думаешь, что действительно может убить? – мрачно уточнил Хамза.

– Я тебе дам один совет. И будет лучше, если ты сделаешь, как я скажу. Сообщи об этом парне куда следует. В прокуратуру, в милицию, в ФСБ… Хоть даже самому президенту. Сними с себя ответственность. Потому что если у него пружинка соскочит, и он пойдет убивать, а ты о его замыслах знал, но не сообщил – это одно. А вот если сообщил – это уже совсем другое.

– А если тут какая-то ошибка и он вовсе ни при чем?

– А если при чем? – вопросом на вопрос ответил толстяк и посмотрел печально. – Тебе его жалко? А себя не жалко? Ну, не повезло парню. Зомбировали его. Превратили в идиота. Он сам пускай со своими проблемами разбирается. Ты-то тут при чем?

* * *

Хамза отправил Лапутина, чтобы поговорить с Китайгородцевым с глазу на глаз.

– Это был врач, – сказал Хамза. – Психиатр. Он толковый. Уже не один раз выручал меня.

Китайгородцев молчал, смотрел выжидательно. Понимал, что это только вступление к разговору.

– Но по гипнозу он, конечно, не специалист, – сказал Хамза. – Будем искать гипнотизера. Настоящего. Потемкин этот, кстати, где?

– На гастролях.

– Далеко?

– Сейчас он за Уралом, в Тюменской области.

– Далеко, – оценил Хамза. – Попробуем отыскать кого-нибудь здесь, в Москве.

– Зачем?

– Будем разбираться, Толик. Тухлая какая-то история. Я подтяну врачей, может, они что-то толковое подскажут. Покрутят тебя так и эдак.

– Сколько же они меня будут крутить? – нахмурился Китайгородцев.

– Им виднее, – с неискренней беспечностью сказал на это Хамза.

– Вы хоть понимаете, что времени почти что нет?

– Почему? – озаботился Хамза.

И снова это выглядело так, будто он дурака валяет.

– Никто не знает, что будет шестнадцатого числа! Если это правда… То, что мне сказали… Что я буду убивать… Я пойду убивать! Все эти ученые меня будут изучать да обследовать, а у меня шестнадцатого вдруг перемкнет, я их раскидаю, как щенков, и пойду искать Лисицына!

Самого Китайгородцева такая перспектива, похоже, очень пугала. Ужасно чувствовать себя запрограммированным роботом и подозревать, что сам ты над своими поступками не властен.

– Это мы учтем, конечно, – деловито кивнул Хамза. – Подстрахуемся. Закроем тебя надежно на эти дни. Чтобы ты не начудил, ежели чего.