– Смотрите, – сказал Морган. – Что это?

Королевская процессия двигалась вдоль реки в течение нескольких морозных дней, сквозь холодные дожди и мокрый снег, но теперь казалось, что они достигли цели своего путешествия – огромного, окруженного стенами города в конце долины, где река Гратуваск превращалась в два рукава. Между ними, в центре, возвышалась крепость, окруженная четырьмя массивными башнями, каждую из которых украшала крутая коническая крыша.

– Элвритсхолл, – сказал Саймон. – Слава богу, мы наконец добрались. Я так долго не видел этого места!

Даже в разгар серого дня город тлел многочисленными огоньками, точно поле с непогасшими углями.

– Что это за свет, дед? – спросил Морган. – Огни доходят до самой реки.

– Ликтенспан – Фонарный мост в Вестерлинге, – объяснил король. – Фонари висят по всей его длине. Большую часть времени их зажигают на заходе солнца и гасят, когда оно встает, но сейчас складывается впечатление, что их зажгли гораздо раньше – быть может, из-за нас!

– Меня это не удивит, – сказала Мириамель. – Ведь мы – Верховный Престол. И мы не прибываем сюда каждую неделю.

– Хороший мост, – покорно сказал Морган, но Саймон счел его слова жалким комплиментом.

Он полюбил Ликтенспан с того самого момента, как увидел в первый раз: далекие ряды огней, парящие над поверхностью воды, точно в волшебной сказке.

– А ты знаешь, – сказал он внуку, – иногда зимой фонари горят целые дни напролет, потому что солнце вообще не встает. – Он нахмурился, глядя на недоумение, появившееся на лице Моргана. – И не нужно смеяться, парень, это правда. Летом все наоборот – солнце целыми днями остается на небе.

Морган явно старался вести себя так, чтобы угодить старшим, но юношеская гордость заставляла его опасаться, что он может стать жертвой бородатой шутки.

– Это действительно так, бабушка? – спросил он у королевы.

– В отличие от некоторых вещей, которые говорит твой дед, так и есть. Графиня Гутрун часто повторяла, что зима заставляет ее волноваться, потому что всякий раз ей кажется, будто солнце исчезло навсегда. Только не спрашивай меня, почему.

– Думаю, дело в том, что свод неба изогнут, – сказал Саймон. – Что-то в таком роде. Однажды мне объяснил Моргенес.

– Спроси лорда Тиамака, – предложила королева. – Он наверняка что-то узнал из своих многочисленных книг, которые могут это объяснить, Морган.

– Я так и поступлю, бабушка.

Однако Морган не сумел скрыть полное отсутствие энтузиазма от перспективы слушать лекции об устройстве небесного свода, и Саймон почувствовал раздражение. Как можно заинтересовать парня? Морган унаследует титул правителя этой земли и большей части известного мира, однако ведет себя так, словно ему досталась неприятная и скучная работа. Саймон винил в этом Мири. Она постоянно беспокоилась из-за их внука, пыталась защитить его от возможных ошибок. Саймон прекрасно понимал причины – как могло быть иначе после ужасной потери, которую ей пришлось пережить, им всем пришлось пережить? – но защита мальчишки от ошибок казалась ему неправильной.

«Да, он утратил отца. Но я потерял родителей еще до рождения, и у меня не было любящих деда и бабушки, не было младшей сестры и всего, что есть у Моргана. Мои руки покрывали мозоли от тяжелой работы на кухне, а Рейчел Дракониха постоянно надирала мне уши. Неужели мальчишка поменялся бы со мной местами?» – подумал Саймон.

Он тяжело вздохнул.

– Тебе не помешает узнать немного больше об истории народов, находящихся под управлением Верховного Престола… – начал он, но Морган сразу понял, куда Саймон клонит, и сменил тему:

– А почему мост построен так высоко над рекой? Я никогда не видел ничего подобного.

Саймону пришлось признать, что это разумный вопрос, и его раздражение отступило. По крайней мере, его внук не глуп. Ликтенспан стоял на высоких каменных арках, чтобы до него не долетала пена, метавшаяся над ревущей внизу рекой.

– Причина в том, что Гратуваск, когда наступает весенняя оттепель, выходит из берегов, поднимается на рост человека, и вода не опускается в течение нескольких недель, – объяснил Саймон. – Она низвергается со склонов гор с такой скоростью, что над ней постоянно висит облако белой пены. И холод! Я помню, как Изгримнур говорил: «Это не вода, это растаявший лед, и он не растаял до конца». – Саймон рассмеялся.

На лице у Моргана появилось необычное выражение, словно он изо всех сил пытался понять новую идею.

– Ты и бабушка часто вспоминаете герцога, дед. Должно быть, вы его любите. Я сожалею, что мне не довелось с ним познакомиться.

Короля немного удивили слова Моргана, он подозревал, что внук лишь пытается его отвлечь, но кивнул и улыбнулся.

– Герцог Изгримнур был великим человеком, – сказал он, но потом поправился. – Он и сейчас великий человек, и мы сможем с ним поздороваться еще до того, как день подойдет к концу. Изгримнур – лучший друг, какого когда-либо имел Эркинланд и Протекторат, человек, много раз спасавший жизнь мне и твоей бабушке. Я молился Богу, чтобы он позволил ему еще раз тебя увидеть, теперь, когда ты вырос, и не только потому, что однажды ты унаследуешь Верховный Престол и будешь править его людьми. Для королевы и меня очень важно, чтобы старина Изгримнур успел дать тебе свое благословение.

♕

Несмолкаемый рев бегущей воды заглушал все звуки, когда они ехали по долине, мимо аккуратных ферм и благополучных деревень, все еще скрытых под снегом. В некоторых местах ветер намел огромные сугробы, и дома отличались от них лишь вьющимся над трубами дымом. Складывалось впечатление, что Морган наслаждался диковинными картинами, но Мириамель хотелось, чтобы их путешествие поскорее закончилось, частично из-за холода, но по большей части из-за того, что ей очень хотелось увидеть живым любимого Изгримнура.

Казалось, на принца самое большое впечатление произвели глыбы льда величиной с дом, проплывавшие мимо них по кипящей, быстрой Гратуваск. Мири не могла сдержать улыбки, глядя на удивленное лицо Моргана, она вспоминала мужа в таком же возрасте, кухонного мальчишку, увидевшего вещи, о которых не знали даже самые опытные путешественники – Да’ай Чикиза, прекрасный разрушенный город ситхи, громадная каменная колонна Сесуад’ра… он даже сражался с драконом, точно герой древней легенды! Возможно, сейчас он из скромности не хотел говорить о прошлом, но это не отменяло того факта, что король – не обычный человек.

Даже в своем среднем возрасте Саймон был выше Моргана на две ладони, но Мири считала, что у них много общего. Упрямство? Морган унаследовал его от Саймона в полной мере, но, как любил говорить Саймон, Мириамель тоже нельзя назвать молодым саженцем, который склоняется перед любым порывом ветра. Ну а заставить Джона Джошуа делать то, чего он не хотел, было столь же трудно, как вытащить барсука из норы. Да и мать Моргана Идела едва ли отличалась покорностью, хотя старательно прикидывалась. Нет, если уж быть честной, упрямство Моргана – семейная черта, передающаяся из поколения в поколение.