У входа в палату Жюлиана она получила эсэмэс от Колена: «Я к тебе заезжал во второй половине дня – никого. Попытался позвонить – никакого ответа. Получен первый результат из лаборатории: внутри шапочки обнаружен волос. Он от природы светлый, но покрашен в черный цвет. Остальное завтра, вместе с данными анализа обнаруженной в багажнике крови. Надеюсь, все в порядке, перезвони, чтобы успокоить меня. Колен».

Новый удар, оглушивший Лин и умноживший ее сомнения. В момент похищения волосы у Сары были светлые, но что, если кто-то ей их перекрасил? Что, если это действительно ее волосы?

Она уже подумала развернуться и немедленно позвонить Колену. Бросить все. Однако вошла в палату. Жюлиан спал. Лин молча взяла стул и, придвинув его к кровати, села напротив. Тишина немного успокоила ее. Сколько же лет она не смотрела на спящего мужа.

Лин бросила взгляд на стопку книг на ночном столике. Ее романы. Судя по закладке, Жюлиан корпел над «Человеком с кладбища», вторым триллером, который она написала. Там фигурирует героиня, потерявшая память. Жюлиан мог уловить параллели со своей собственной историей. На него тоже напали, и он тоже потерял память. Лин не смогла удержаться от мысли, что в последние дни вымысел как-то уж слишком заигрывает с реальностью.

Она перевела взгляд на безмятежно спящего мужа, и волосы у нее встали дыбом, едва она представила себе, как он лишил свободы и пытал Джордано. Он, этот пацифист, мастеривший воздушных змеев, катавшийся по заливу на парусной тележке, этот любитель природы, неспособный наступить на муравья, и ярый защитник обитающей на побережье колонии тюленей… Как он мог испытывать такую ненависть? С другой стороны, как могла она усомниться в его невиновности и стремлении отыскать их дочь? Жюлиан был готов на все, и он, конечно же, имел чертовски серьезную причину сорваться на сыщике. Возможно, он даже полагал, что шапочка Сары – это улика, которую ему удалось заполучить?

Однако следовало признать очевидное: Жюлиан ошибся, да и она тоже. Шапочка могла принадлежать другой девушке. История в любом случае закончится плохо. Вернуть свободу Джордано означало загубить будущее человека, которого она по-прежнему любит. Оставить сыскаря в форте? Бессмысленное дело. Все равно когда-то его придется отпустить.

Другое решение. Ничего не делать, пусть подыхает в своей дыре… Избавиться от трупа… Жюлиан и ты, свободные… И для вас обоих начнется новая жизнь…

Лин прогнала прочь эти мерзкие мысли, этот чужой гаденький голосок, который ей их нашептывал. Да, в своих книгах она убивает, ее персонажи бесследно прячут трупы, но сама-то она не убийца.

Она кашлянула, Жюлиан сразу открыл глаза и сел в постели.

– Мне приснился кошмар, и в нем была ты. Ты плавала с черепахами, привязанная к спине одной из них, и эта черепаха вдруг стала погружаться под воду. Тебе не удавалось вынырнуть на поверхность, твои руки словно приклеились к ее панцирю, и ты исчезла в темноте, умоляя меня спасти тебя. А я ничего не мог сделать, потому что мне не хватало смелости, чтобы прыгнуть за тобой в воду… Я смотрел, как ты умираешь.

Жюлиан прижал ее к себе. Лин ощутила в своем теле какое-то напряжение, что-то вроде с трудом сдерживаемой гадливости. На самом деле она злилась на мужа за то, что он поставил ее в такое положение, что использовал ее тексты и – в некотором роде – взял в заложницы, чтобы причинить зло другому человеку.

А Жюлиан продолжал:

– Это было ужасно. Я так за тебя испугался. Впрочем, я еще не вполне узнал тебя. Но я уверен, что… что какая-то часть меня, где-то в глубине, всегда тебя знала.

И Лин доверилась объятиям своего мужчины.

– Мы плавали с черепахами, это было давно. Далеко… в отпуске. Ты хотел увезти меня куда-нибудь к солнцу, к свету, потому что… потому что тогда у меня случались кошмары… у меня с головой было не все в порядке.

– Почему? Что произошло?

Она пожала плечами:

– Ничего особенного. Просто тревожные состояния.

– Во время сеанса с логопедом я ощупывал разные предметы. Это пробуждает воспоминания. Так вот, взяв в руки игрушечную машинку, я вспомнил про серый внедорожник. А когда мне дали плюшевых зверушек, я представил себе короткошерстого коричневого пса, который повсюду бегал.

– Это Ранзор, наша первая собака.

Жюлиан вознаградил ее искренней улыбкой, какой она уже давно не видела. Но от этого ей стало еще хуже.

– Воспоминания всплывают как-то сами по себе, но благодаря предметам это происходит легче. Кажется, логопед доволен. Так что не принесешь ли ты завтра наши фотографии? Врачи полагают, что это может пригодиться во время сеансов.

Лин кивнула. Он погладил ее по щеке, прикрыл глаза:

– Мне так хочется поскорее оказаться рядом с тобой, дома. Снова осязать тебя… То, что у меня больше нет памяти, ужасно, но одновременно как-то будоражит. Заново узнавать места, лица, запахи, да вдобавок так остро чувствовать их, будто в первый раз. Ты такая красивая. А Сара? В Рождество она будет с нами?

Лин сделала над собой усилие, чтобы улыбнуться и кивнуть в ответ. Жюлиан нахмурился:

– Что-то не так? Я чувствую, ты вся напряглась. С нашей дочерью что-то случилось, о чем я должен был бы знать?

Писательница достала из кармана листок бумаги с портретом Джордано.

– Узнаешь это лицо?

Он взял фотографию, всмотрелся в нее и равнодушно вернул Лин:

– Ничего не припоминаю.

– Ты уверен? Скажи по-честному.

– Нет-нет, ничего. Кто это?

Лин задумалась, стоит ли продолжать, показать ли мужу сделанную мобильником фотографию избитого Джордано, поставить его перед фактом содеянного. Но это наверняка бесполезно. Она убрала листок в карман.

– Забудь. И о моем приходе забудь.

– Забыть? Ты думаешь, я еще недостаточно забыл? Что происходит, Лин? Отец тоже ведет себя как-то странно, когда я заговариваю о Саре. Что с нашей дочерью?

– Она мертва!

Слова вырвались так внезапно, что она не смогла удержать их. Лин дрожала от волнения, нервы были на пределе. Она попыталась встать, но ноги словно налились свинцом. Электрошок: сейчас или никогда. Жюлиан ошеломленно застыл.

– Мертва? Но ты же говорила, что…

– Ее похитили, четыре года назад. Она возвращалась после пробежки, ты был… на работе, а я ходила по пляжу… Все произошло прямо у нас на вилле. Серийный убийца по имени Энди Джинсон уже два года как арестован, он в тюрьме и ждет суда.

Казалось, Жюлиан хочет что-то сказать, но слова не приходили. Лин представила, что творится в его голове.

– Это он разрушил нашу жизнь. Он признает, что похитил и убил Сару, но отказывается сообщить, где закопал тело. Уже в заключении он неохотно назвал места захоронения своих восьми жертв – всех, кроме нашей дочери… Мы долгие месяцы ждем, когда он решит заговорить.