– Ты что, издеваешься? Видел, что на улице творится?

– У меня служебная. Проедем через любые кордоны. Не ссы.

Максима кто-то ощутимо толкнул сзади, и ему пришлось придержаться за Антона, чтобы не упасть.

– Прямо тут будем разговаривать? – спросил он.

– А что? Замечательное местечко, по-моему, – пожал плечами Антон.

В это время к платформе подошел поезд, и обезумевшая толпа принялась штурмовать вагоны, раскачивая их, стараясь пробиться поглубже внутрь. Где-то лопнуло стекло.

Максима и гэбиста чуть было не уволокло в вагон особенно мощной человеческой волной, но им удалось вырваться из потока и пробиться обратно к эскалатору.

– Ну, – расчищая путь накачанными плечами, сказал Антон, – рассказывай. Был вчера во время штурма в ресторане?

– Был, – бросил Максим, стараясь успевать за подполковником. – Какому мудаку вообще пришла в голову устроить эту бойню?!

– Это не наше с тобой дело, – жестко оборвал его Антон. – Что видел? Кратко и по существу.

– Они практически неуязвимы. Огромная скорость регенерации, очень высокий иммунитет к снотворному и психотропным препаратам. Потрясающая реакция. Ну и всякие сверхъестественные штучки вроде тех, что вся Москва имела удовольствие наблюдать сегодня ночью.

– Ясно. А что они представляют собой как… э-э… личности? Есть соображения?

Максим задумался, машинально продолжая пробираться вверх по эскалатору.

– Начисто лишены сострадания, – наконец сказал он. – Чрезвычайно мудры и проницательны. Но… иногда требуют ответы на странные – вроде бы не важные – вопросы…

– Например? – быстро спросил Антон.

– Есть ли у людей выбор? Важны ли слова? Что такое настоящий шедевр?

Подполковник посмотрел на Долгова через плечо, неопределенно хмыкнул.

– Что-нибудь еще примечательное запомнил? – спросил он.

Перед глазами Максима немедленно возникло изуродованное тело расписанной выжигателем женщины. Он споткнулся и чуть было не грохнулся под ноги идущим сзади.

Пересилив тошноту, в двух словах пересказал отвратительный эпизод Антону.

Бывалый разведчик аж присвистнул:

– Ни хера себе! Много я маньяков перевидал… Но этакая больная фантазия…

– Они не маньяки, в том-то и дело. Просто… как точнее сказать… То, что для нас дико и неприемлемо, для них – нормально. Они не видят в этом ничего необычного – их мораль и система ценностей очень сильно отличаются от наших.

– Ой ли… Ну а Аполлону ты, видно, здорово хлеборезку раскроил.

– В мясо. Только уже через несколько минут и следа от повреждений не осталось. Я ж говорил – регенерация.

– Все равно молодец. Другой на твоем месте в штаны бы наложил…

Максим помолчал, потом буркнул:

– Я же усредненный.

Антон, кажется, не услышал. Они практически уже выбрались на поверхность.

– Кстати, вот еще любопытный факт, – внезапно вспомнил Долгов. – У нас с Зевсом как-то зашел разговор о деяниях новоявленных богов. Я говорю, мол, единственное логическое объяснение ваших поступков – это жажда власти. Но по всему видно, что это не так – если бы вы хотели, то махом бы с такими возможностями захватили власть не только в России, но и во всем мире. Ну не махом, но без лишних выкрутасов с огнем и Олимпийскими играми по крайней мере…

– А он?

– А он хитро щерится и говорит: значит, объяснение нелогическое. Думайте, мол, ищите.

Антон промолчал. Жестко отпихнув наглого мордоворота от разбитой кассы, он вышел на улицу и остановился, поджидая слегка отставшего Максима.

– Они просто играют с нами, Антон.

– Это уже давно ясно. Цель игры – вот что пока остается для всех загадкой. На нас работают лучшие умы страны, но все эти кичливые ученые лишь разводят руками. Мы оказались бессильны перед лицом такой необычной опасности, мы не были к ней готовы. Абсолютно.

Подполковник не обманул. Меньше чем за сорок минут он доставил Максима к одному из служебных входов в «Атлант». Движение по основным городским магистралям было перекрыто, поэтому пробок не было. Правда, на проспекте Мира люди устроили пикет и возвели поперек улицы самые настоящие баррикады, поэтому пришлось свернуть и обогнуть затор по другой улице. На подъезде к спорткомплексу машина, то и дело притормаживая, преодолела аж три КПП: один халтурный милицейский шлагбаум и два серьезных военных блокпоста. Благо ксива Антона подействовала везде, иначе бы Максим вообще не попал к гигантскому зданию комплекса. Через оцепление не пропускали почти никого, даже сотрудников самого «Атланта».

Видимо, заявления Зевса ждали именно здесь.

– Спасибо, что подбросил, – кивнул Долгов, выбираясь из тонированного служебного внедорожника.

– Гляди в оба, слушай во все перепонки, – сказал Антон, тоже выходя из машины. – Пойдем-ка я тебя до входа провожу, а то не пустят еще…

Возле дверей, ведущих в холл «Атланта», и впрямь располагался еще один пост. На этот раз эфэсбэшный. Увидев удостоверение Антона, двое крепышей в костюмах подтянулись и отступили в сторону, освобождая проход.

– Ну… тьфу! Хотел сказать: с богом, – усмехнулся молодой подполковник, пожимая руку Долгову.

– Ты не пойдешь?

– Нет, у меня другие дела.

Охранники насторожились. Один из них сделал шаг, снова загораживая дверь, и произнес негромко:

– Товарищ подполковник, гражданским вход воспрещен. Антон перевел на него ледяной взгляд.

Парень стушевался, но не отступил. Сказал:

– Только при предъявлении письменного разрешения Оргкомитета.

Максим достал свое удостоверение и сунул его под нос оперативнику:

– Я сам из Оргкомитета.

Тот даже не взглянул на корочку, продолжая смотреть на Антона. Было видно, что парень готов при необходимости пристрелить хоть самого министра обороны, если тот не предъявит разрешение.

Подполковник поиграл желваками, провел рукой по светлым волосам и обронил:

– Максим, подожди здесь минуту.

Не сказав больше ни слова, он развернулся и зашагал обратно к своей машине. Долгов остался наедине с двумя операми.

Солнце палило вовсю. Как им не жарко в костюмах?…

Максим глянул на часы, достал из кармана мобильник и набрал номер пресс-службы.

– Пресс-служба Оргкомитета… – начала Маринка.

– Привет, Марин! Как у вас обстановка?

– Ой! Максим Валерьич, а вы разве не знаете? – затараторила Маринка в своей обычной манере. – Тут такой скандал был! Бурмистров сказал вас найти с утра еще, а Мычина ему нахамила, а он ее уволил! А вы где?