это, в свою очередь, избавит нашего друга от пятилетнего шитья почтовых мешков, работы в каменоломнях или другой какой-нибудь в этом же роде. Луиджи не производит впечатления героического римлянина. А как вы доберетесь обратно в Виньоль?

— Все на том же «феррари».

— Но, кажется, Джеймс сказал, что…

— Что я должен оставить машину в Марселе? Я собираюсь оставить ее на той заброшенной ферме у дороги. Она понадобится мне сегодня вечером. Хочу попасть на виллу «Эрмитаж». И мне нужно оружие.

Несколько долгих минут сидел Даннет, не шевелясь и не глядя на Джонни. Потом вытащил из-под кровати свою пишущую машинку и, открыв ее, снял каретку. Из чрева машинки, устланного фетром, он извлек два автоматических пистолета, два глушителя и две запасные обоймы.

Харлоу выбрал пистолет поменьше, один глушитель и одну запасную обойму. Тщательно проверив, все ли в порядке, он спрятал все во внутренние карманы куртки и застегнул молнию. После этого он, не говоря ни слова, вышел из комнаты.

Через некоторое время он уже был у Мак-Элпайна. Лицо Мак-Элпайна еще больше осунулось и посерело, и он, несомненно, выглядел тяжелобольным, но только ни один врач, исцеляющий тело, не смог бы правильно поставить ему диагноз.

— Едете? — спросил он. — Прямо сейчас? Да вы просто свалитесь от усталости.

— Возможно, это произойдет завтра утром, — сказал Харлоу.

Мак-Элпайн взглянул в окно. Дождь все лил, образуя сплошную завесу. Он обернулся к Харлоу и сказал:

— Не завидую вам и вашей поездке в Марсель. Правда, если верить прогнозу, то к вечеру погода прояснится. Тогда и разгрузим транспортировщик…

— Мне кажется, вы хотите мне что-то сказать, сэр?

— Ну… да. — Мак-Элпайн был в нерешительности. — Я слышал, вы целовали мою дочь?

— Бессовестная ложь! Это она меня целовала. Кстати, в один из ближайших дней я отколочу вашего милого мальчугана.

— Желаю успеха, — устало проговорил Мак-Элпайн. — Вы имеете какие-нибудь виды на мою дочь, Джонни?

— Этого я еще не решил. Но она совершенно явно имеет на меня виды.

Выйдя в коридор, Харлоу буквально столкнулся с Рори. Они посмотрели друг на друга: Харлоу — задумчиво, Рори — с трепетом во взоре.

— Ага! Опять подслушивал? Другими словами — шпионил? Так ведь, Рори?

— Я? Подслушивал? Никогда!..

Харлоу дружески обнял его одной рукой за плечи.

— Рори, мой мальчик, а у меня есть для тебя новости. Твой отец разрешил не только поколотить тебя, но даже одобрил мое намерение. Сказал, что я могу это сделать в любое время, когда мне будет удобно.

И Харлоу потрепал Рори по плечу, хотя в этом дружеском жесте было что-то угрожающее. После этого он, улыбаясь, спустился вниз, где его поджидала Мери.

— Можно поговорить с тобой, Джонни?

— Конечно. Но только на крыльце. Это юное черноволосое чудовище, пожалуй, опутало весь дом проводами подслушивающего устройства.

Они вышли на крыльцо и закрыли за собой двери. Холодный дождь заполнял все пространство.

— Обними меня, Джонни, — попросила Мери.

— Охотно повинуюсь.

— Только, пожалуйста, не шути, Джонни. Я боюсь. Я теперь все время боюсь… за тебя. Ведь сейчас происходит что-то страшное и плохое, да, Джонни?

— Ну что может быть страшного?

— О, ты невыносим! — Она переменила тему разговора. — Едешь в Марсель?

— Да.

— Возьми меня с собой.

— Не могу.

— В тебе — ни капли галантности.

— Что верно, то верно. Ни капли.

— Ну что ты за человек, Джонни? И что у тебя на уме?

До этой минуты она тесно прижималась к нему, но теперь отстранилась — медленно, с недоумением. Потом сунула руку ему под куртку, потянула за молнию и вынула из его кармана автоматический пистолет. Словно загипнотизированная, она уставилась на отливающее синевой оружие.

— В этом нет ничего плохого, милая Мери.

Снова засунув руку ему в карман, она вытащила глушитель, и в глазах ее появилось болезненное выражение тревоги и страха.

— Это — глушитель, правда? — прошептала она. — И с его помощью ты можешь убивать людей так, что никто не услышит?

— Я же сказал, что не собираюсь делать ничего плохого, Мери, милая…

— Я знаю, знаю… Ты и не можешь сделать что-то плохое, Джонни. Но я… я должна рассказать папе…

— Если хочешь погубить своего отца, ступай и расскажи! — Харлоу понимал, что слова эти звучат грубо, но он не мог придумать другого способа повлиять на нее. — Валяй! Расскажи ему!

— Погубить моего… Что ты имеешь в виду?

— Мне нужно кое-что сделать. Если бы твой отец узнал об этом, он помешал бы мне. Он потерял уверенность, понимаешь? Я же ее не потерял, вопреки всеобщему мнению.

— Но что значит — погубить его?

— Мне кажется, он не перенесет смерти твоей матери.

— Моей матери? — Несколько секунд она смотрела на него с тревогой. — Но моя мать…

— Твоя мать жива. Я знаю. Я думаю, что могу узнать, где она. Если это действительно так, то я поеду и заберу ее оттуда уже сегодня вечером.

— Ты уверен? — Она тихо плакала. — Ты уверен в этом?

— Уверен, Мери, милая… — Как ему хотелось, чтобы это были не только слова.

— Но ведь для этого существует полиция, Джонни!

— Нет. Я, правда, мог сказать им, как узнать о ее местопребывании. Но они никогда этого не сделают. Они могут действовать только в рамках закона.

Инстинктивно ее взгляд оторвался от его лица и устремился на пистолет и глушитель, которые она все еще держала в руке. В следующее мгновение она опять подняла на него глаза. Харлоу едва заметно кивнул, мягко взял пистолет и глушитель из ее рук и снова спрятал их в карман куртки.

Девушка долго и испытующе смотрела на него, а потом взяла его обеими руками за отвороты куртки.

— Возвращайся скорее, Джонни!

— Я всегда буду возвращаться к тебе, Мери.

Она попыталась улыбнуться сквозь слезы, но без особого успеха.

— Опять оговорился? — спросила она.

— Нет, на этот раз не оговорился! — Харлоу поднял воротник куртки и, сбежав по ступенькам, быстро ушел в темноту и дождь. Уходя, он ни разу не обернулся.

Немногим менее часа спустя Харлоу и Джанкарло сидели в уютных креслах в технической лаборатории последнего. Харлоу перебирал толстую пачку отливавших глянцем фотографий.

— Фотограф из меня хоть куда, — сказал он. — Хотя это и может показаться хвастовством.

Джанкарло кивнул.

— Согласен. Все ваши сюжеты очень интересны уже с человеческой точки зрения. Документы Нойбауера и Тараккиа, увы, временно сбивают нас с толку, но это придает всему еще больший интерес, не так ли? И это не означает что Мак-Элпайн и Джейкобсон не представляют интереса. Отнюдь! Вы знаете, что за последние шесть месяцев Мак-Элпайн выплатил 140