– Я, наверное, не ошибусь, если скажу, что тебе нельзя волноваться, – парировал его наезд и все-таки вошел в светлое помещение, омраченное лишь его бешеными от злости глазами.

– Вчера надо было об этом думать! – отрезал придурок.

– Я смотрю, авария на тебя никак не подействовала? – обошел его кровать и приблизился сбоку к постели идиота. Зачем-то дотронулся до повязки на упрямом лбу. – Тебе никто не говорил, что пьяным за руль садиться небезопасно?

– Зачем ты приехал? – уже тише процедил сквозь зубы владелец «Блэкбургера» и, поморщившись от боли, все же сложил руки на груди.

Он был в больничной одежде, в бинтах и кровоподтеках. Однако, даже сейчас не выглядел слабым. Этого титана, пожалуй, ничто не сможет сломить.

– Черт его знает. Зачем. Хотел бы я и сам знать, – ответил тихо.

– Понравилось? – буркнул Белов, когда я убрал свою руку от его головы и отошел к окну.

– Что именно? – спросил, отвернувшись.

Не могу. Не могу спокойно на него смотреть. Как бы ни было. Что бы я там не пытался показать, но уже поздно. Я что-то чувствую к Белову. Что-то гораздо более сильное, чем просто симпатия. Что-то…

– С девчонкой, – прорычал раненный зверь, едва умещавшийся на больничной койке.

– Угомонись, не было ничего, – сказал ему безразлично. Внешне. Но внутри меня, бушевал целый ураган мыслей и чувств. Который я не жаждал обнародовать. Ни сейчас, ни потом.

– Ты… – миллиард отвратительных мурашек покрыли мою кожу, от этой до смерти болезненной интонации в знакомом голосе. – Ты… Кристоф, ты серьезно?

– Серьезно. Но тебе не стоило это говорить, – сказал и пошатнулся, потому что в мою голову в этот момент прилетела подушка!

– Ты идиот! – взревел ненормальный!

– Я идиот? – не поверил своим ушам и повернулся, чтобы дать сдачи, но увидел, как громилу от боли прямо на кровати согнуло пополам. Бросился в его сторону и нажал на красную кнопку над тумбочкой. Много раз.

В палату ворвалось несколько человек в белых халатах. Они окружили Белова со всех сторон и отодвинули меня.

С этой минуты начались длинные семь дней до его выписки. Все эти дни я приходил к нему. И на шестой пришел в последний раз. Он не знал о том, что мои вещи уже собраны и билет на самолет до Москвы все-таки куплен. Я собирался убраться из этого города еще до того, как нога Белова ступит за порог больницы. Ключи от квартиры передал медсестрам и попросил отдать их ему завтра во время выписки. Тогда же он и узнает, что я уехал. Я доработаю месяц, как и обещал. Но не с ним рядом. И не здесь. Я сам закончу это невозможное приключение.

Если бы я только знал, что моя неосторожность на дороге вернет мне моего беглеца – повторил бы все это тысячу раз!!! Глупый мальчишка, сорвался, решил отомстить, а я, идиот, потерял окончательно голову и сел за руль.

Был настолько зол, что перестал соображать, подчинился инстинктам и совершил оплошность. И вот результат. Не смотря на это, какого было мое удивление, когда врач сообщил, что какой-то светловолосый парень ждет меня всю ночь в коридоре. Я не поверил. И тут же пришел в ярость! Как только… как только он перешагнул порог моей палаты. Никогда бы не смог подумать, что это будет для меня настолько болезненно и невыносимо, пережить осознание того, что к нему прикасался кто-то другой. Неважно, девчонка или парень. Неважно кто. Важно, что он это позволил не мне.

Я думал, что умер. Но уже через несколько часов снова почувствовал прикосновение его пальцев к своей голове. Дурак! Думает, если трахнет девчонку, заставит меня забыть? Меня забыть его?!!

Ч-черт, но как же с этим справиться? Ведь он же примчался, видно, что волнуется и переживает за идиота меня, и все равно планирует свой дурацкий побег.

Думает, я не вижу. Совсем меня в дебилы зачислил. В слепые, к тому же.

– Чтобы ты там не вытворил, вечеринка прошла удачно. В твоем «Блэкбургере» снова очереди, поздравляю, – это он мне сказал, старательно отводя свои невозможные голубые глаза в сторону на второй день, когда снова пришел навестить меня.

Я все еще не могу вставать. Меня зашили, в прошлый раз, когда швырнул в него подушку, от элементарного движения началось кровотечение. Но мне все равно. Еще раз так поведет себя – не удержусь и повторю. Но больше… больше всего, хочу, чтобы он притронулся ко мне. Хоть ненадолго. На мгновение. Однако, все это мои желания и мечты. Кристоф приходит, сидит со мной, по большей части молча. Что-то читает там, в свое телефоне. И никогда не подходит.

Однажды, день на третий, я не выдержал уже и рискнул.

– Крис… Кристоф… помоги, – зажмурился для вида и схватился за живот.

Глупый бросился спасать своего идиота и, как только он склонился надо мной, схватил его железной хваткой за грудки, за его белую майку и притянул к себе. Поймал его невозможные губы и почти потерял сознание оттого, как соскучился по их вкусу…

Он не бил меня. И не вырывался. Я был уверен и тогда и сейчас, он отозвался, потому что тоже соскучился по мне. Его язычок отозвался мгновенно, с жаром встретился с моим, и…

Я не раз по ночам вспоминал то, что было за какие-то часы до того, как мой беглец узнал всю правду про своего влюбленного придурка.

Он сказал, почти признался в своих чувствах. Сказал, что не собирается убегать от меня. Ему мешала лишь работа – препятствие, которое я бы с легкостью одолел, если бы… не мой собственный болтливый персонал и случай. Я не могу забыть его открытую улыбку. Он улыбался мне. Смеялся над моей реакцией… И этот смех в то мгновение сделал меня самым счастливым человеком на земле.

На какие-то часы.

– Белов, отвали, – вырвалось хриплое из ротика моего Кристофа, но я лишь усилил хватку, и еще жарче впился в него губами.

Я соскучился. Бог мой, я соскучился по нему настолько сильно, что сам готов сбежать к нему этой же ночью, пусть даже и умру по дороге от потери крови. Как мне обещает без конца мой лечащий врач.

– Кристоф, не уходи, – рычал я, и он поддался.

В тот момент, когда я почувствовал его руки на своем затылке. Упрямец. Ведь он же тоже скучает по мне, но не признает этого. И спасибо за все можно сказать его «доброму» отцу. Как теперь сломать это в нем? Он для меня не игрушка! У меня в жизни не было игрушек, и как-то не успел приобрести себе такой привычки, играться. Особенно с чувствами человека, которого люблю больше своей никчемной жизни.

В тот раз я уже отпустил его майку и позволил своим ладоням опуститься на его торс, обнять и притянуть своего любимого беглеца к себе, почувствовать его тепло рядом с собой, а не только безликое присутствие где-то в углу комнаты.

– Я не останусь с тобой, – бормотал что-то такое он.

– Останешься… останешься, – что-то такое уперто твердил я, хватая и хватая в капкан своими губами его губы. – Я люблю тебя… Люблю, Кристоф… Люблю…