— Селоус! Человек-легенда! Я зачитывался его книгами. Он, должно быть, теперь старик.

— Вовсе нет! — отрезал Перси. — Сомневаюсь, что ему больше шестидесяти пяти.

Леон собирался сказать, что шестьдесят пять — весьма преклонный возраст, но поймал предостерегающий взгляд Перси и, поняв, что темы возраста лучше не касаться, дал задний ход.

— А, ну… тогда он еще довольно молод, — поспешно добавил он.

Охотник кивнул и продолжил:

— Президент берет с собой пятерых охотников. Те, кого я хорошо знаю, это Джадд, Каннингем и Тарлтон. Все отличные ребята. С ними будут, наверное, и ученики. Кроме того, насколько я понял, приедут человек двадцать натуралистов и таксидермистов из Смитсоновского института, который частично спонсирует сафари. Я спросил насчет журналистов и прочей братии, но Пенрод говорит, что президент их присутствия не допустит. Как-никак два срока в кресле отсидел, научился ценить прелести частной жизни.

— Значит, журналистов не будет? — уточнил Леон.

— Как же. Эти твари что тараканы. Американская «Ассошиэйтед пресс» намерена прислать целую команду. У них свое сафари. Будут следовать за нами и при каждой возможности отправлять репортажи в Нью-Йорк. Чума на все их дома.

— То есть в нашем сафари будет человек тридцать. Да еще багаж, экипировка, припасы…

— Именно так, — усмехнулся Перси. — Судя по предварительным расчетам, из Нью-Йорка отправят около девяноста шести тонн груза. Остальное купят на месте. А это еще пять тонн соли для сохранения образцов и трофеев плюс корм для животных. Груз из Америки вышлют заранее, а значит, у нас будет время доставить все с побережья и разделить поклажу на части из расчета шестьдесят фунтов на одного носильщика.

— Сколько ж им потребуется лошадей? — поинтересовался Леон.

— Всю добычу планируется перевозить на лошадях. Президенту понадобится караван голов в тридцать, не меньше. В этом вопросе я полагаюсь на тебя. Считай, что лошади — твоя обязанность. А чтобы ухаживать за ними, найми надежных грумов. — Перси помолчал. — И конечно, на тебе два автомобиля. Они всегда должны быть наготове. Я хочу использовать их для пополнения припасов и подвоза продуктов к местам стоянки.

— Вы сказали, два автомобиля? Но у вас только один.

— Второй я реквизирую у тебя на время сафари. Так что позаботься, чтобы оба были в рабочем состоянии и на ходу. — О компенсации за эксплуатацию чужой машины или возмещении стоимости ремонта Перси предпочел умолчать. — Лорд Деламер одолжит нам своего шеф-повара из отеля «Норфолк». У него будет четверо помощников. К работе на кухне я привлеку твоего Ишмаэля. Да, кстати, Каннингем собирается нанять около тысячи местных носильщиков для транспортировки багажа и провизии. Я сказал ему вчера, что ты неплохо говоришь на кисуахили и с удовольствием ему поможешь.

— А вы не сказали, что я с удовольствием помогу ему в охоте? — с невинным видом спросил Леон.

Перси вскинул бровь.

— А ты хочешь? Учитывая твой недавний успех, думаю, президент почел бы за честь взять тебя проводником. Но не забывайте, молодой человек, у вас будет множество других, более важных обязанностей.

«Молодым человеком» Перси называл его не в первый раз, и такая форма обращения уже начала раздражать Леона. Он решил, что именно поэтому старый охотник и пользуется ею так часто.

— Вы совершенно правы, сэр. Об этом я как-то не подумал.

Леон одарил Перси обворожительной улыбкой.

Охотник с трудом удержался, чтобы не ответить тем же. Парень нравился ему все больше и больше и в немалой степени потому, что принимал все без жалоб и нытья. Он смягчился.

— Кормить придется больше тысячи ртов. По законам об охране диких зверей и птиц буйволы попадают в категорию хищников. Следовательно, на них никакие ограничения не распространяются — отстреливай, сколько душе угодно. Обеспечение мясом — твоя обязанность. Так что еще поохотишься. Это я тебе обещаю.

Через два месяца и шесть дней германский пассажирский лайнер «Адмирал» вошел в лагуну Килиндини, глубоководную бухту, служившую портом прибрежного города Момбаса. Такелаж украшали разноцветные флажки. На грот-мачте развевался «Олд глори», государственный флаг США, на фок-мачте реял другой, с черными орлами, — флаг кайзеровской Германии. На баке оркестр играл «Звездно-полосатый флаг» и «Боже, храни короля». Корабль встречали толпы зевак и правительственных чиновников во главе с губернатором территории и командующим его величества вооруженными силами в Британской Восточной Африке — все в полной парадной форме и при шпагах.

Целая флотилия барж и лодок готовилась доставить пассажиров на берег. Первыми в одну из них спустились бывший президент Соединенных Штатов Америки полковник Тедди Рузвельт и его сын. Едва именитые гости заняли места на банке, а гребцы взялись за весла, как висевшие над лагуной темные тучи разверзлись, грянул канонадой гром, небо прорезали лезвия молний, а на землю хлынули потоки дождя. На берег через мелководье Рузвельта перенес мускулистый полуголый носильщик. Бывший президент, хотя и промок до нитки, хохотал, как мальчишка. Такого рода приключения были ему по душе.

Придерживая одной рукой плюмаж из страусовых перьев, а другой путающуюся в ногах шпагу, навстречу Рузвельту поспешил губернатор. В распоряжение экс-президента предоставили его личный поезд. Стоило всем рассесться, как грозные тучи ушли, небо расчистилось, а бурливые воды лагуны засияли под солнечными лучами. Толпа разразилась приветственной «Он славный малый». Рузвельт, выйдя на площадку первого вагона, отвечал улыбками и кивками. Машинист дал гудок, и поезд медленно тронулся — так началось путешествие в Найроби.

В ста милях от берега поезд остановился на станции Вой, у южной границы обширных равнин, лежащих между реками Цаво и Атхи. На носу локомотива, над скотосбрасывателем, была устроена деревянная скамья, что-то вроде обзорной площадки. Во время стоянки туда вышли Рузвельт и Фредерик Селоус, самый уважаемый и известный из африканских охотников, автор многих книг и натуралист, посвятивший жизнь изучению и охране животного мира этого огромного континента. О его физической силе, смелости и решительности ходили легенды. Это о нем было сказано: «Когда другие падают у обочины, Селоус идет до конца». Крепкого сложения, с седой бородой, зоркими серыми глазами, он удивлял мягким, добродушным выражением лица. При всей внешней непохожести Рузвельт и Селоус были родственными душами в своем отношении к дикой природе, любви к приключениям, тяге к широким просторам.

Поезд пыхтел, пересекая изобилующие стадами антилоп равнины Цаво, а двое великих вели неторопливый разговор, обсуждая окружающие их со всех сторон чудеса. С наступлением темноты они вернулись в уютный губернаторский вагон. Ранним утром следующего дня, когда состав подошел к станции Найроби, все население города собралось на платформе — взглянуть на бывшего президента.

В последующие дни вниманию гостя была предложена обширная программа развлечений: приемы, балы и спортивные состязания, включая поло и конные скачки. Прошла еще неделя, прежде чем Рузвельт, исполнив общественный долг, освободился для сафари. Все снова погрузились на поезд, который и доставил их на далекую станцию в глубине долины Капити, где уже собралось некое подобие маленькой армии.