— Боже, какая гадость! — прошептала королева.

Она ясно поняла замысел мемуаров, созданных униженной и заклеймённой женщиной. Это была месть палачам, в которые Жанна прежде всего записала августейшую чету, и месть очень утончённая. Королеве не требовалось читать всё остальное, чтобы уяснить, о чём пойдёт речь. Сообщив людям тайну Марии-Антуанетты и кардинала, якобы состоявших в любовной связи, Жанна тем самым обеляла себя, превращаясь из злодейки в невинную жертву, и намекала, что пресловутое ожерелье просто не может быть у неё, так как де Роган преподнёс его своей любовнице-королеве, давно грезившей этой драгоценностью, но по причине жадности августейшего мужа так её и не получившей. Чтобы предстать чистой, как Пресвятая Дева, перед рогоносцем мужем и французским народом, Мария-Антуанетта отыскала козла отпущения (правильнее сказать, козу) и в одночасье сделала её мошенницей и воровкой. Разумеется, записка и письма королевы не были поддельными. Де Вилетту хорошо заплатили, чтобы он признался в том, чего не совершал. Королева отбросила листок, плавно опустившийся на ворсистый красный ковёр, и обхватила голову руками. Нужно было что-то немедленно предпринимать. Иначе…

Её величество вызвала супруга и де Крона, который, на её счастье, ещё не покинул дворец, будто предчувствуя, что может понадобиться.

— Я прочитала это. — Мария-Антуанетта брезгливо указала пальцем на исписанную бумагу. — Действительно ужасно. Нужно во что бы то ни стало возвратить беглянку и посадить её в самый тёмный каземат! Вы же найдёте её, господин де Крон, не так ли?

Крон пожал плечами.

— К сожалению, у графини было время, чтобы скрыться, — признался он. — Не думаю, чтобы она решила остаться во Франции. Скорее всего, быстрые кони несут её к границе.

Мария-Антуанетта вздрогнула.

— И мы не успеем её перехватить?

— Такие быстрые средства передвижения ещё не изобретены, — ответил начальник полиции. Королева поднялась с кресла и принялась нервно ходить по комнате, теребя украшение на платье.

— И всё же нужно что-то делать, — шептала она. — В какую страну, по-вашему, могла направиться де Ла Мотт?

— Я бы на её месте выбрал Англию, — предположил де Крон. — Это страна, где нам сложнее всего будет её достать.

Мария-Антуанетта наморщила гладкий белый лоб.

— Да, Англия — это разумно, — согласилась она. — Мой дорогой де Крон, у вас наверняка есть там свои люди. Поручите им отыскать графиню.

Людовик, опиравшийся на высокую спинку кресла, презрительно фыркнул:

— Допустим, мы найдём её. А что потом? Извинимся и пригласим обратно, обещая золотые горы? Сомневаюсь, что теперь она нам поверит.

Королева покачала головой.

— Никто не собирается совершать такие глупости! — строго сказала она. — Мы перекупим у неё мемуары, заплатим столько, сколько она попросит.

Король нервно дёрнул рыжеватый тараканий ус.

— «Заплатим сколько попросит»? Да вы в своём уме, дорогая?! А если эта самозванка попросит миллион ливров? Вы готовы разорить Францию? Мой министр финансов и так всё время сообщает, что народ обнищал окончательно. Нет, вы заплатите ей только через мой труп!

Мария-Антуанетта зарделась от гнева и высокомерно взглянула на мужа.

— Ах вот вы как заговорили! — воскликнула она. — А вам никогда не приходило в голову, что вы — главный виновник всей этой кутерьмы? Вы, а не я.

Людовик дёрнулся.

— Вы смеете обвинять меня?

— А кого же ещё обвинять? — продолжала наседать королева. Никогда он не видел её такой решительной и злой. — Если бы вы нашли способ выкупить для меня это проклятое ожерелье, которое со времени своего изготовления было для всех как бельмо на глазу, эта история не произошла бы! А так вся Франция заговорила о том, что Мария-Антуанетта жаждет получить злосчастную драгоценность, а её жадный супруг, который к тому же терпеть не может жену, не собирается делать ей такой подарок. Этим и воспользовались мошенники!

Король, разбитый несправедливыми, как ему казалось, обвинениями, тяжело опустился в кресло и захрустел пальцами.

— Ну знаете ли… не ожидал от вас. Не вы ли согласились, чтобы на полтора миллиона ливров я купил корабль для государства?

Она тряхнула головой, и непослушный локон, вылетев из тщательно убранной причёски, заплясал на лбу.

— Да, говорила и ни капли не жалею. Но народ воспринял это по-своему, и родились сплетни. Это оказалось кое-кому на руку.

Король шмыгнул длинным носом, и его тонкие губы исказила улыбка, которая, должно быть, означала, что он не хочет ссориться с женой и готов признать её правоту.

— Ладно, — выдохнул он, — будь по-вашему. Я совершил глупость, когда не преподнёс вам ожерелье. Но платить этой женщине за её писанину — глупость вдвойне.

— Почему? — поинтересовалась Мария-Антуанетта.

— Да потому что этот поступок нам точно никто не простит! — буркнул Людовик, брызжа слюной. — Это во-первых. Во-вторых, в казне действительно нет денег.

— Да чёрт с ней, с казной! — воскликнула королева. — Я не собираюсь брать оттуда ни сантима. Всё будет оплачено из моего жалования. Если понадобится, я продам свои драгоценности.

Людовик взглянул на де Крона. Тот почтительно молчал.

— Ладно, поступайте как хотите, — сказал король таким тоном, словно смирился с неизбежным. — В конце концов, вы вправе распоряжаться своими деньгами по своему усмотрению.

— Спасибо, ваше величество. — Мария-Антуанетта отвесила супругу самый галантный поклон и повернулась к начальнику полиции.

— Вы всемогущи, господин де Крон. Найдите мне эту женщину! Я тоже думаю, что она отправится в Англию. Осталось лишь связаться с нашими верными агентами.

Полицейский кивнул.

— Я найду её, будьте спокойны, ваше величество.

Распрощавшись с непокорной супругой, Людовик потянул начальника полиции в свои покои.

— У меня к вам разговор, любезнейший.

Начальник полиции удивился. Впервые августейшие супруги действовали порознь, хотя конец их разговора наталкивал на другие мысли. Оказавшись в просторной светлой комнате, король придвинул к себе кресло и тяжело опустился в него.

— Как вам решение моей супруги? — поинтересовался он.

— Оно довольно разумно, — деликатно ответил де Крон.

— Пусть потешится, — сказал государь с оттенком ехидства. — Я думаю, эта дрянь ещё раз обдурит её. И вот тогда в действие вступит мой план. — Его глаза холодно сверкнули, и полицейскому стало не по себе. — Я бы никогда не хотел больше слышать об этой женщине, — твёрдо произнёс Людовик. — Никогда! Надеюсь, вы меня поняли?…

Де Крон посерел. Он всё понял.

Тем временем карета графини, делая короткие остановки для отдыха, проехала Ножан, Труа, Нанси, Мец и оказалась в Бресте, где её уже ждало судно, следовавшее в Англию. Каждую ночь Жозеф приходил к Жанне, и они любили друг друга до изнеможения, но неподалёку от Бреста он попросил высадить его у одной деревушки.