Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О, спасибо, — сказала она. — Давай погуляем как можно дольше.
Двор был большим, но народа там было не много. Селин направилась к конюшням, Лизбет шагала рядом. Базин держался на расстоянии, наблюдая, но оставаясь вне пределов слышимости. Селин пару минут размышляла, как лучше начать поиски ответов на свои вопросы. Во-первых, никого нельзя было сбрасывать со счетов как убийцу, даже юную Лизбет. Она казалась неуклюжей девочкой-подростком, и Селин верила, что она невиновна, но даже за короткое время служения провидицей у Антона, она встречалась с несколькими очень хорошими актерами. В конце концов, Селин решила откровенно поговорить с Лизбет.
— Лизбет, — начала она, — я надеюсь, ты не будешь возражать, но отчасти причина, по которой я предложила прогулку, заключалась в том, чтобы мы с тобой могли поговорить наедине.
Девушку такое признание не испугало:
— В самом деле? Почему?
— Потому что нас с сестрой наняли, чтобы мы выяснили, кто убил Карлотту и твоего дядю, и некоторые моменты в этом деле для меня все еще туманны. Я надеялась, что ты сможешь помочь.
Лизбет на мгновение замешкалась:
— В чем?
— Например, после смерти Карлотты кто из членов твоей семьи грозил собрать вещи и уехать?
— О, это был Хит, — Лизбет снова расслабилась. — И я. Я думаю, Хит даже обвинил Дамека в том, что это именно он отравил Карлотту.
— Но твои мать и дядя никогда не грозили уехать?
Лизбет фыркнула:
— Конечно, нет.
— А, когда вы с Хитом предложили уехать, они как-то протестовали или отчитывали тебя или Хита?
— Неужели они… нет, они не протестовали. Может быть, как только мы предложили уехать, они испугались, что будут выглядеть так, будто им все равно, что Карлотта мертва. А почему ты спрашиваешь?
— Мы приехали, потому что принц Дамек считал, что ваша семья была на грани отъезда.
— О, этого никогда бы не случилось, — Лизбет покачала головой. — Мама и дядя Хэмиш были настроены на то, чтобы Рошель вышла замуж за Дамека. Мама все еще так считает, поверь мне. Дамек будет следующим великим принцем, и мама настроена на то, чтобы Рошель стала великой принцессой.
Селин остановилась:
— Это всего лишь предположение. Невозможно точно сказать, кто будет следующим великим принцем.
Лизбет тоже остановилась, слегка склонив голову:
— За последние несколько лет открылись лучшие торговые пути с Белашкией, и дом Пален контролирует западную провинцию Древинки. Белашкия — богатая страна, и все принцы хотят иметь великого принца, который сможет продвинуть торговлю еще дальше. Принц Ливен назовет Дамека наследником, а остальные принцы изберут его, когда придет время. Мама никогда не ошибается в таких вещах.
В первые минуты Селин была настолько ошеломлена тем, как девушка разбирается в политике, что не знала, что ответить. Но потом все же сказала:
— Мне кажется, ты забыла принца Антона.
— Нет. Все знают, что принц Ливен предпочитает Антона, да и кто бы не предпочитал? Но принцы не выберут Антона. Они считают, что он слаб. Ливен может предпочесть Антона, но не настолько, чтобы потерять возможность видеть свою семью у власти. Он назовет Дамека.
— Антон — лучший лидер, чем Дамек.
— Конечно, это так, — вздохнула Лизбет, как будто Селин была бестолковой дурочкой. — Ты знаешь это. Я знаю это. Большинство людей знают это. Но никто из нас не имеет права голоса в этом вопросе, а принцы не выберут Антона. Ливен знает это. Он назовет Дамека своим наследником.
У Селин голова шла кругом:
— Значит… твоя мать и дядя считают, что благодаря этому браку Рошель действительно станет женой великого принца? А что Рошель думает обо всем этом?
Лизбет пожала плечами:
— Кто знает? Рошель не смогла бы сказать «бу» гусю, настолько она застенчива и не уверена в себе. Она сделает все, что ей скажут. Хит такой же. — Она немного помолчала и продолжила: — Я люблю своих брата и сестру. Они добры ко мне, но… ни у кого из них нет ни капли мужества.
— Ты любила Карлотту? — резко спросила Селин, останавливаясь.
— Нет, — с легкостью ответила Лизбет. — Никто ее не любил. Карлотта не была милой. Вот почему она так ревновала к Рошель.
Селин медленно пошла дальше:
— Она ревновала?
— На это было ужасно смотреть. В течение многих лет мужчины связывались с отцом, делая предложения руки Карлотте, но потом встречались с ней лично. И даже самые отчаявшиеся из них решали, что связывать свою жизнь с ее жизнью не стоит денег моего отца. Карлотта была озлобленной, грубой и властной. Она никому не нравилась. Но каждый мужчина, который переступал порог нашего поместья, безумно влюблялся в Рошель. Она из тех, кого они все хотят… красивая, тихая, и делает то, что ей говорят.
Хотя Селин последняя фраза показалась довольно несправедливой оценкой мужчин, она не отступала:
— Но Карлотта вела переговоры о браке Рошель с Дамеком. Если она была такой ревнивой, зачем так старалась сделать свою сестру великой принцессой?
На этот раз остановилась Лизбет. Девушка посмотрела на Селин, приподняв одну бровь.
— Ты знакома с Дамеком? — с иронией спросила она. — Он из тех, кто, вероятно, держит пару кандалов и хлыст для верховой езды под своей кроватью.
— Лизбет!
— Ну, он такой. Я думаю, Карлотта хотела, чтобы Рошель страдала до конца своих дней.
Они снова не торопясь пошли вперед. Перед ними возвышалась конюшня. Селин все еще пыталась осознать все, что только что услышала.
— Селин… — медленно начала Лизбет, сменив тон. Сейчас она снова стала похожа на неуверенную девочку-подростка. — Ты действительно можешь читать будущее?
— Могу.
— А ты могла бы… могла бы прочитать мое? Учитывая все, что здесь происходит, я хочу знать… Я хочу знать, что у меня вообще есть будущее.
— О, моя дорогая, — искренне выдохнула Селин. Нес-мотря на собственную предосторожность, она не могла сдержать растущей привязанности к Лизбет.
— Ты прочтешь меня? — снова спросила девушка.
Селин огляделась в поисках более уединенного места и заметила нишу у основания восточной башни:
— Вон там.
***
Поев Амели вытащила из кармана своего платья колоду карт, которую положила туда перед тем, как вышла из комнаты.
— Хочешь сыграть? — спросила она у Хита.
Удивленный ее предложением, парень с минуту смотрел на колоду, а затем махнул служанке, чтобы та убрала их тарелки. Амели было трудно понять
