– С чего ты так решил?

– Обороты своеобразные в тексте. Так мне сказали аналитики. Сам я ничего такого не заметил. Впрочем, я и не специалист в этом деле.

– Ох и тяжкое дело мы задумали… ох и тяжкое! Ты представляешь, что будет, если мы проиграем?

– Лучше тебя представляю, – Шелепин помотал головой. – А ты представляешь, что мы выиграем, если сумеем убрать Леонида? Тебе не надоело сидеть там, на Украине?

– Не издевайся. Я сплю и вижу, как бы мне перебраться в Москву. Но пока Леня у власти – мне это не светит. Если только в виде трупа. Вот же Леня, мразь! Бесхребетная, трусливая мразь!

– Но очень цепкая мразь. Выковырять его будет очень сложно. Сложнее, чем Хрущева, уверен. Нужно составить список тех, кто может быть за нас, и тех, кто против. Тех, кто против, – убирать без всякой жалости. Цвигуна, например. Этого в первую очередь.

– Леню надо убирать совсем. И сразу. Он не успокоится.

– Как бы большая смута не началась…

– Не начнется. Будем убирать всех, кто может нам помешать. Есть у меня верные люди, остались. Со сталинских времен, с хрущевских. Переговорить с ними нужно.

– Знают двое…

– Знает и свинья. Все понимаю, но иначе никак. Буду говорить только с самыми проверенными.

Собеседники затихли, дальше ехали молча, обдумывая сказанное. Если получится – выигрыш будет невероятный по своему размеру. Если нет – и проигрыш невероятный. Смертельный. Но кому еще устраивать заговоры, как не спецслужбам? Потому каждый из них уже прокручивал в голове все возможные варианты развития событий, строил планы разговоров с людьми, планировал и просчитывал. Работа пошла. Теперь важно, чтобы все не сорвалось из-за какой-нибудь мелочи, а потому мелочей в этом деле быть не должно.

* * *

Я купил в газетном киоске газету «Труд», «толстушку», еще пару газет и пошел домой – читать и думать. С тех пор как забросил письмо Шелепину, прошло уже несколько дней.

Приехал я из Москвы, имея в кармане новенькое удостоверение члена Союза писателей СССР. Все прошло без сучка без задоринки – вышел, выступил, ответил на вопросы. Не хохмил, не улыбался – все было тупо и чинно. Мне задали вопросы о международном положении – я ответил строками из газетных статей. Меня спросили о политике партии и правительства в целом в отношении народов страны и конкретно в отношении развития писательского дела – я ответил в духе того, что, если бы не партия и правительство, всем писателям пришел бы кирдык. И что мы счастливы жить под предводительством КПСС.

Единственная затыка произошла тогда, когда какая-то бабка, очень похожая на булгаковский персонаж, «старую комсомолку», спросила меня, почему я в таком возрасте – и не в партии? Тогда я ответил, что я счастлив был бы находиться в такой замечательной партии, но вот какая закавыка – не знаю, как это сделать. Я ведь терял память и вообще не знаю, кто я такой.

После чего вся комиссия нездорово оживилась и начала расспрашивать меня – как так случилось и каким образом… ну, и всякое такое. Я отвечал максимально доброжелательно, и в конце концов от меня отстали. Не вечно же им сидеть на заседании! Новый год на носу!

Вклеить фото в удостоверение – плевое дело. Так что я уехал из Москвы, будучи уже настоящим писателем. И теперь мог не опасаться статьи за тунеядство.

Мы с Зиной сразу, как я приехал в Саратов, пошли в ресторан и отметили это событие. Важное, конечно, событие. Очень важное.

А потом я снова включился в работу, и только теперь я покупал каждый номер газеты «Труд», органа ВЦСПС. Но пока никакой информации для меня в газете не было.

«Возможны ли полеты на далекие звезды?»

Я читал заголовок, и в душе у меня пели соловьи. Есть! Получилось! Он все-таки решился!

А может, не решился? Может, это для отвода глаз? Мол, прочитал, да, но… Надо почитать статью. Вдруг в ней есть ответ?

Тэ-эк-с… «Полеты… космические корабли бороздят… в обозримом будущем… могли летать только колдуны и шаманы! Да и то – напившись наркотических снадобий».

Ну и что это значит? Зачем они вставили слово «шаман»? Достаточно было и заголовка, который я потребовал. Для верности? Но глупо – за слово «шаман» могут уцепиться гэбэшники, и тогда… Может, тут какой-то шифр?

Я быстро зашагал домой, свернув газеты в рулончик. Под ногами визжал снег, ведь мороз – пятнадцать градусов. Прохожие кутаются в шарфы и поднимают воротники – хорошо! До Нового года – один день! Пахнет хвоей и мандаринами – я обожаю Новый год, мой любимый праздник! Это дверь в новое, это мечты, это новая жизнь – в новом году, конечно. Все всегда начинается или в понедельник, или в новом году. Худеть, заниматься спортом, выучить английский язык – все с нового года. И лучше в понедельник.

– Ты чего такой довольный?! Давай-ка помогай, режь вот это всё для салата оливье! Я тут уже запарилась!

– А оно надо? Ну на кой нам столько жратвы?! Еще и оливье! Не съедим ведь!

– Не съедим, так надкусим! А твое нытье говорит только о том, что ты готов отказаться от вкуснейшего оливье, который готовится, между прочим, по твоему рецепту! Лишь бы не работать на кухне!

– Ты меня раскусила, проклятая докторша! Пойду рвать одежды свои и посыпать голову пеплом!

Я быстренько прошел мимо кухни, почти пробежал, и, закрыв дверь в свой рабочий кабинет, уселся за стол и раскрыл газету на нужной странице. И снова углубился в чтение. Вот чую, что здесь должен быть какой-то шифр! Не зря они вставили слово «шаман»!

Минут пятнадцать я пытался понять задумку шифровальщиков, но так ничего и не понял. Единственное, что я определил, – текст неправильный. Он не такой, каким должен быть после работы редактора. Не выглаженный, не стройный, не сочный. И что это значит? Значит, некто потребовал, чтобы его разместили именно в таком виде, каков он есть.

А если вот так? Взять одно слово от каждого нового предложения? Что получится?

«Как», «Вас», «Найти», «Установить», «Связь». Ага! Есть! А это что? Номер телефона? Да на кой черт мне номер телефона?! Я что, отсюда им звонить буду, из своей квартиры? Вернее, из квартиры Зины? Они меня дураком считают? А вот из телефона-автомата в Москве позвонить – запросто.

Переписываю цифры (это было вроде как расстояние до звезды) и довольно откидываюсь на спинку стула. Отлично сработал! Теперь только ждать. Чего ждать? Ну… когда они с Брежневым разберутся. А если не разберутся? Если все останется так, как есть? Если Шелепину с его командой головы поотрывают?

Значит, поотрывают. Значит, будем думать дальше. А пока – делать свое дело.

И я пошел делать дело – резать овощи, ведь Зина запарилась, суетясь на кухне. До Нового года считаные часы, а у нас еще половина задуманных ею блюд не готова!

Новый год мы встретили вдвоем. У Зины друзей не было, у меня тоже. Если только не считать моим другом тренера по стрельбе, с которым я регулярно пил чай и разговаривал на всевозможные темы. Да и вообще Новый год действительно семейный праздник. Зачем куда-то тащиться и сидеть в компании малознакомых или даже хорошо знакомых людей, которые тебе совсем не интересны? Ты что, собираешься провести весь следующий год с ними? Не зря же говорят: «Как встретишь Новый год, так его и проведешь!»