Смотри, мужик, — сказал Феррент, — ты признаешь, что водил малолетку в бар?

— Я не водил ее в бар. Она позвала меня, сказав, что ей надо поговорить. Мы не пили, не ели и не общались. Я не прикасался к ней.

— Надеюсь, ты сможешь это доказать.

— Как я могу доказать то, чего не было? Это невозможно. Держу пари, ты не можешь доказать что вчера не кололся и не бегал по улицам, или можешь? Даже держу пари, ты не можешь доказать, что не стрелял и не убил мою сестру и мою племянницу.

— Успокойся, Кларенс, ты взволнован...

— Взволнован? Ты не знаешь, каким я бываю взволнован-

102

ный. Это еще ничего. Будешь доводить меня, увидишь, как это бывает. Что мне надо делать, нанять кого-то, чтобы следил за мной и доказывал, что я невинен во всем, в чем любой придурок решит меня обвинить? В какой коммунистической стране я живу, тогда? Я думал, что это Америка!

— Слушай, Абернати, все это очень плохо выглядит, ты должен признать.

— Ты слишком патетичен, — сказал он Ферренту, — я думаю, что напишу о тебе статью. Я позвоню твоей бывшей жене. Держу пари, она даст мне какой-нибудь интересный материал. И ты знаешь, для чего можно использовать эту газету.

Кларенс свернул газету и обернулся. Он увидел, что на него глазеют несколько десятков людей. Он почти наверняка знал, что они о нем думают.

Джейк повел Кларенса в угол столовой. Он никогда не видел своего друга таким взбешенным.

— Джейк, я не могу поверить, что это происходит. Всего один человек, одно обвинение, и жизнь разрушена. Я никогда не смогу доказать, что невиновен. Никто мне никогда не поверит.

— Женива верит тебе. Твои дети верят тебе. Джанет, Карли и я верим тебе. И всякий, кто знает тебя...

— Но я столько трудился, чтобы создать себе репутацию. И за одну ночь она испорчена. Ее просто не стало. Люди больше не будут мне верить.. Я не могу понять, почему они верят обвинениям человека просто потому, что они написаны в газете.

Кларенс неожиданно подумал об Олли. Он точно поверил тому, что «Трибьюн» писала об Олли. Его чуть не вырвало.

Кларенс ехал домой без радостного ожидания выходных, какое у него обычно бывало в пятницу вечером. Он съехал с дороги и сидел в машине, пытаясь собраться с силами, прежде чем увидеть Жениву и детей.

Он вошел в дом, и взволнованная Женива встретила его.

— Мне так жаль, — сказал Кларенс и обнял ее, всем своим огромным телом черпая силы из ее маленького. — Спасибо, что ты со мной.

— Конечно, я буду с тобой. Всегда. У нас тяжелая полоса. Будет лучше, детка. Должно быть! — она вздохнула. — Но пусть даже так плохо, пусть лучше будет так, но я знаю, что нужна тебе, чем как было раньше, и я тебе не была нужна.

103

Она почувствовала, что он дрожит, и это одновременно утешало и пугало ее.

— Поехали сегодня на изучение Библии.

— Как я посмотрю им в глаза? Ты бы видела, как сегодня все на меня смотрели.

— Они помогли собрать для тебя залог, — сказала Женива.

— Ты просто должен там быть. Кроме того, ты должен быть там, где твои братья и сестры-христиане. Ты нуждаешься в них, осознаешь ты это или нет.

Кларенс прошел в гостиную и увидел Джону, который выполнял свои задания. Он не поднял голову. Тай вошел во входную дверь и прошел в свою комнату. Он не смотрел в глаза. Груз на плечах Кларенса стал еще тяжелее.

На изучении Библии все были дружелюбными, но необычно тихими. Никто не смеялся. Джон Эдвардс сидел рядом с Кларенсом с одной стороны, Женива с другой.

— Ну, — сказал Джон, — все мы понимаем, что это необычный вечер. Наш брат Кларенс и сестра Женива здесь. Мы молимся о них. Я действительно рад, что они пришли, — все закивали, и Кларенс увидел на многих лицах выражение одобрения. — Я говорил это тебе лично, Кларенс, но хочу сказать это перед всей группой. Я с тобой. Я верю в тебя. Ты можешь рассчитывать на меня.

— На меня тоже, — сказал Билл, белый южанин, и Мэгги кивнула.

— И на нас, — сказал Сэл.

— И на нас тоже, — сказала Дуэн, и Карен подтвердила. В отсутствие мужа жена Рэя кивнула в знак их преданности Кларенсу.

Он осмотрел комнату и не поверил своим глазам.

— Я... хочу поблагодарить вас за то, что собрали деньги, чтобы вызволить меня... из тюрьмы, — он еле сдерживал слезы.

— Я потерял сестру и племянницу. И теперь... я чувствую так, как будто потерял все.

Кларенс наклонился. Женива положила голову на его склоненную спину.

— Ты не потерял нас, — сказал Джон, — я хочу сказать нечто всей группе. Когда Кларенс был освобожден вчера из тюрьмы, я пошел к нему домой повидать его. Я спросил себя, что бы

104

я хотел от людей, если бы был обвинен в чем-то похожем на это. Первое, я бы хотел, чтобы они попросили меня рассказать все прямо, чтобы у них не было и тени сомнения. Поэтому я спросил Кларенса: «Брат, было ли у тебя что-то с этой девушкой?» Он ответил: «Абсолютно ничего. Бог мне свидетель». И я верю ему. Все, что я знаю о нем, заставляет меня поверить его словам. Теперь я это тоже говорю. Если Кларенс сказал бы мне, что виновен и раскаивается, я бы тоже не оставил его. Конечно, ему бы пришлось понести наказание за это, но он нуждался бы в нашем прощении и поддержке. Он не виновен. И эти деньги, которые мы помогли собрать для залога, были вкладом в нашу семью. Вы оба часть семьи, Абернати! Это и