пике напряжения, опасаясь критичных изменений. Он ведь в каком-то роде был поставлен замещать своего «начальника», то есть одаривать страждущих и придумывать им новые развлечения.

Леон находил успокоение в маленькой тайне: Магнус одарил его способностью создавать копии! Светловолосая красавица Норико, точно настоящая, ждала Леона в его покоях, не задавая смущающих вопросов.

Глава 585. Теперь мы кусочки ЕЕ

Тамико было бы крайне неприятно, если бы Магнус посмотрел на нее пустым, полуравнодушным взглядом.

Она понимала, что Маг распрощался с анамаорэ еще задолго до официального объявления, закрыл и запаял текущие связи, решил проблемы с ней лично… Взаимно и счастливо полюбил другую. Но…

Даже эта другая была «частью» Тамико.

Прошлое существовало и жило, хотя Тамико никогда не испытывала желания влезть в беседу Магнуса и Лукаса.

Слова кончились. Чувства остались.

Укрываться в покоях и не смотреть на Мага вовсе было бы неимоверно глупо. Стоять рядом с Лукасом странно. Тамико позвала Флавиана, решив, что от Флава Маг не сочтет нужным скрыть правду.

Миг настал.

Все было тем же — безмерной, безграничной любовью.

«Теперь мы кусочки ЕЕ».

Лукас, не материализуясь сам, прислал Тамико свою мысль. Знал, что именно Тамико гложет.

«Это и раньше было тем. Маг обожал «кусочки», каждый отдельно и все вместе. Томоко — главный».

«Он любит тебя так же, Лууу?»

«Ага. Одинаково нас».

К мужу ревновать ей не хотелось, и Тамико выдохнула.

* * *

Надо было двигаться дальше.

Порой Маю слегка скучала по внезапно необъяснимо исчезнувшему полиморфу и беззаботным временам самопознания.

Желание пылкого нервного царевича Максимилиана свершилось: выждав положенный срок, они с Маю прошли Церемонию.

Маю могла бы чураться этого обряда еще сколь угодно долго, но однажды решила, что согласие подарит ей большую свободу, нежели «независимое» совместное проживание, щедро сдабриваемое со всех сторон однозначными намеками Макса.

Маю уступила — как любовник Макс был выше всех похвал, а ее духовные поиски он практически не ограничивал. Здесь удалось достичь компромисса.

Временами Маю полагала, что вышла замуж по глубочайшему чувству, а в остальные дни думала, что поступила, как сочла удобным.

А еще Маю оставалась начеку — Тамико удалось породить в ней волнения и встревожить ее по поводу «мести» Макса за потрепанные нервы. Лукас уверен был, что сжатая пружина, распрямившись, выстрелит, и если это не произошло сразу, то заряд все еще копится.

Тамико поучала:

— Пусть он выплеснет наболевшее тут, пока вы никуда не уехали! Кто защитит тебя в иных мирах?!

Маю беспечно улыбалась, но считала заботу Тамико разумной. Лукаса можно было недолюбливать, но неверие в его профессиональные прогнозы рисковало стать роковой ошибкой.

Глава 586. Птичку в клетку

Становление тренером изменило отношения Роберта с годовалым сыном — Роберт хотел, чтоб и Антон приобщился к спорту, как можно раньше.

Колетт принципиально не возражала, но ворчала, опасаясь, что супруг потеряет меру в этом «приобщении» и периодически забирала малыша, успокаивая и убаюкивая его поцелуями.

Порой Роберту хотелось предложить ей родить дочь и сюсюкаться, но он сдерживался. Первая беременность Колетт кончилась сравнительно недавно и прошла далеко не самым простым для их пары образом.

Колетт любила поворчать по любому поводу беззлобно и сама с собой. Роберт привык к этому, точно к уютному фону и напрягался, если Колетт напротив не рассуждала вслух.

Его старший сын, полубог, растворился в неведомых мирах. Вырос так быстро, будто не рождался, а существовал всегда, этот непознаваемый Родрик.

От подобного миропорядка голова Роберта шла кругом, и регулярно справляясь о сыне у Кэйли, в душе Роберт все более склонен был считать, будто до Колетт и Антона у него никого не было.

Роберту чрезвычайно странно было бы признать, что кровь от его крови, Родрик, превосходит даже Оливера, опять ударившегося в приключения по части женского пола. Роберт эти приключения не одобрял, но слушал Оливера с неизменным интересом.

* * *

Вдохновленный успехом брата в запирании строптивой птички в клетку, Марек, по обыкновению улыбчивый и смешливый, решился в который раз сделать Марине предложение пройти Церемонию.

Сделал почти в шутку, давно привыкнув жить вместе просто так, без обязательств, но никогда им не изменяя. К его полному изумлению Марина, даже не утруждавшая себя выдумыванием логичных отговорок, как Маю, вдруг густо покраснела, опустила глаза и согласилась.

Несколько секунд Марек стоял, потрясенный, а затем прошлое оперативника дало о себе знать. Привыкнув реагировать максимально быстро, Марек сгреб переменчивую Марину в охапку и тотчас переместился туда, где анамаорэ приходили к богам заявить о своем решении быть вместе:

— Пока ты тепленькая, чтобы не передумала!

Марина упрямо сжала губы:

— Не передумаю!

В остальном же она обмякла, выглядя чрезвычайно смущенной и предоставив Мареку решать оргвопросы самостоятельно.

Много усилий те не требовали: после оглашения воли быть вместе пара получала срок, во время которого предполагалась особенно тщательная проверка их чувств, подготовка к самой Церемонии, и, если обоих все устраивало, сам ритуал, выдержав который, чета могла реализовать себя в родительстве. Это был словно код — никто из пары даже технически не мог бы пригласить ребенка вдвоем с кем-то иным. Исключением являлись лишь царевичи и царевны. Те, как высшие маги, могли даровать кому-то приглашение в семью сразу.

Заслышав, что Марек стал женихом, Ринальдо решил обсудить с ним вопрос перерождения Ванессы. Марек ответил, демонстрируя мягкие ямочки:

— Нет. У каждой души свой возраст. Маринка совершенно не дозрела до материнства, давай уж мы сами все сделаем, как договорились.

Глава 587. Желание поквитаться

Расставшись с царевной Аурелией и похоронив мечты о личном счастье на неопределенный срок, Алехандро погрузился в дела.

Распределение обязанностей между братьями, а также наличие целого штата помощников не давали делам прийти в упадок на время чьей-либо депрессии, загула или иного обращения к эмоциям.

Алехандро надоели развлечения, он полностью закрылся от вечеринок, но в то же время новости о Церемониях братьев подливали масла в огонь.

Алехандро не мог отправлять на Церемонии, случавшиеся лишь раз в жизни, копию себя. И без того вспыльчивый, он стискивал зубы и появлялся на этих важнейших мероприятиях лично, уходя оттуда раздраженным.

Ситуация с вражеской царевной испортила его отношения с родней. Никто особо не рвался помогать Алехандро восстанавливать душевный комфорт. Некоторые дальние родственники, внаглую осмелившись, называли его опасным сумасбродом прямо за его спиной. Слухи об Аурелии не дошли до народа, однако Семья знала все.

Состояние Алехандро не было депрессией. Скорее