Она мечтательно прикрыла глаза. Ксюша подумала, насколько все же у людей сцены выразительная мимика.

– Был такой подъем, – продолжила дива рассказ. – Легкое волнение, какое-то творческое легкое настроение. Даже, знаете, как влюбленность. А потом… Я стою на авансцене, на сорок пять градусов к залу. Получается, будто я обращаюсь как раз к ложам справа… – Она немного помолчала и смущенно проговорила: – Понимаете, со сцены зал представляется некоей общей массой. Я не вижу лиц. Они расплываются из-за света рампы. И это неприятно. Я всегда стараюсь смотреть на кого-то конкретно. Так легче. Будто поешь одному человеку. И тут я смотрела на ложу третьего яруса. Высоко. Я же играю. Надо обращаться к небесам, солнцу, весне. Удобная точка. И он появился там!

Анна опять занервничала, начала комкать шарфик. Потом вцепилась обеими руками в кружку с чаем.

– То есть, – осторожно начала выяснять Ксюша, – там, в ложе третьего яруса, появился человек?

– Не знаю, – Анна поморщилась. – Поймите! Я вообще сначала думала, мне кажется. Будто сама фантазирую. У меня был такой настрой хороший. Такой радостный, будто перед праздником. Знаете? Предвкушение такое. И тут тоже. Я думала, может, кто из работников сцены поднялся послушать. Там высоко и далеко от меня. Вот только я совсем не могла разглядеть этого человека. Даже фигуры. Не то что лицо. И еще…

Она с тревогой покосилась на Ксюшу, будто сомневалась, стоит ли продолжать.

– И еще он вас чем-то насторожил, – спокойно подсказала Ксюша.

– Конечно, – голос Анны изменился, стал суше и в то же время спокойнее. – Теперь я даже понимаю чем. Люди… плотнее. А тогда я испытывала радостное волнение и, наверное, немного романтизировала эту фигуру. Просто интуитивно чувствовала в ней что-то таинственное.

– Почему? – удивилась Ксюша.

– Ну… – Анна смутилась. – Он появился из темноты ложи. Приблизился к самому краю… Казалось, он так внимательно меня слушает. А потом…

– Вы испугались, – вновь подсказала Ксюша, но, оказалось, поспешила с выводом.

– Не в этом дело, – возразила Анна. – Это внутреннее чувство. Моя Снегурочка просит любви. Просит умения любить. Просит тепла, даже ценой собственной жизни. Здесь должен быть эмоциональный подъем. Страдание. Какие-то другие чувства. А мне тогда… стало грустно. По-настоящему. Будто я уже прощаюсь с кем-то, кто мне дорог. Что-то теряю. Я даже чуть не сбилась. Ведь и голос у меня тогда звучал иначе. И вдруг он… Перевесился через край ложи и полетел вниз. Я закричала… На этом моменте я брала высокую ноту, и это…

Она болезненно поморщилась и рукой закрыла горло, будто вновь переживая тот момент.

– Интересно, – выдала Ксюша. – Простите! Я не хотела вас обидеть. Спасибо, что поделились. Просто обычно появление призрака вызывает совершенно другие эмоции. А тут…

– Вы думаете, что мое эмоциональное состояние… – Анна вдруг заволновалась. – Что это связано с ним? Он как-то влиял на меня?

– Что-то вроде этого. А что было потом? Когда он упал?

Анна отставила опустевшую чашку.

– Ничего не было, – дива пожала плечами. – Я посмотрела туда, где он должен был упасть и… Знаете, я уже тогда чувствовала, что там никого не будет. Не знаю почему. Просто… Интуиция, наверное. Во всем этом было что-то очень неправильное. Какое-то чужое.

– Или чуждое, – подсказала Ксюша. – Я думаю, вам в тот момент даже и не до него было. Все-таки такой стресс.

– Спасибо, – робко улыбнулась Анна, и было понятно, что благодарит она не только за чай.

Пока Ксюша угощала оперную диву чаем, остальные члены команды продолжали разговор с Владимиром.

– Давайте еще раз вспомним все, что произошло сегодня, – мягко предложил Стас. – Я понимаю, что эта история далека от рамок нормальности, но, чтобы помочь вам, мы должны восстановить события поминутно.

– И еще, – подхватила Полина, – речь идет не только и даже не столько о действиях, сколько об эмоциях. Вспомните, как вам все представлялось.

Владимир тяжело вздохнул, бросил обеспокоенный взгляд в сторону кухни, куда ушла с Ксюшей его жена, но потом собрался.

– Скажу честно: сначала все это было просто нервно, – начал он рассказ. – Этот фестиваль… Мы и раньше работали с вашей филармонией. При другом директоре. Все было хорошо. Но эта женщина! – Он развел руками. – Это просто ужасно!

– А ваша жена Снегурочку раньше… пела? – Митька не знал, как спросить правильно.

– Конечно, – Владимир улыбнулся на его вопрос. – Это одна из постоянных партий в репертуаре Ани. Именно потому мы и решили внести ее в программу фестиваля.

– У нас в филармонии она это уже исполняла? – тут же задал Митька следующий вопрос, говорил он, не отрывая взгляда от планшета, явно стараясь скрыть свое стеснение.

– Нет, сюда мы «Снегурочку» привезли впервые. – Владимиру Митька явно нравился, и отвечал он очень дружелюбно.

– Но, как я поняла, – перехватила Полина инициативу, – нервы были связаны не с этим.

– С новым директором нервы связаны, – теперь в тоне Владимира явно прорезалось раздражение, но не в адрес «охотницы». – Поверьте, организация там на нулевом уровне! Репетиция затянулась на несколько часов. И вот наконец-то настала очередь Анны. Когда она вышла на сцену, я испытывал только облегчение.

– А ее выступление? – спросил Стас. – Все ли было нормально?

– Просто чудесно! – с воодушевлением отозвался гость. – Аня так эмоциональна была… Даже слишком хорошо для репетиции. У нее был такой чистый светлый голос. Знаете, слушая ее, я… Я подумал, как я ее люблю. Это было то самое светлое чувство влюбленности. Меня даже сейчас это удивляет.

– Ну, вы долго ждали, когда она выйдет на сцену, – напомнил Стас. – Да и эти нервирующие разговоры с директором филармонии. Возможно, на этом фоне исполнение Анны и вызвало такие эмоции.

– Мне часто приходится долго ждать и вести нервные переговоры, – с иронией возразил Владимир. – Тут что-то другое. Это было так особенно… И такая нотка грусти… Мне почему-то пришло на ум, как бы было ужасно, если бы я ее потерял. Совершенно неуместная мысль, но аж сердце сжало. А потом вдруг как озноб по спине. И тут я почему-то обернулся вправо, а он уже перевесился через перила ложи и летит вниз.

– А где в зале вы сидели? – спросил Митька.

– В партере, третий ряд. Со мной еще был режиссер, – тут же вспомнил Владимир. – Кстати, это режиссер обратил мое внимание на… него. И мы вместе вскочили, когда та фигура упала.

– Вы видели место падения? – спросил Стас.

– Не сразу, – Владимир замялся. – Я… я понимаю, надо было бежать туда… Но Аня… Господи, она так кричала! В первую очередь я бросился к ней.

– Это вполне понятно, – поддержала его Полина. – Мы всегда стараемся защитить близких.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Владимир. – Я сначала успокоил жену, а уж потом… Вот это было очень неприятно. Там никого не оказалось! И то мерзкое чувство какой-то промозглости и тоски, что ли…