и позже — до восьмидесятых, очень много значили для детей, живущих в окружающих домах. Именно там формировались истинно социальные отношения. Вот и сейчас, когда я зашел в свой двор через проходной подъезд улицы Марата, там кипели ребячьи страсти. Мальчишки играли в прятки «С колом». Перед началом игры все «канаются» на палке, и чья рука оказалась вверху, тот и «вода». Потом берут кол длиной 1–1,2 м и забивают его камнем или доской в землю. Каждый игрок, кроме «воды», бьет по колу один раз, а последний игрок — пять раз. Потом все разбегаются и прячутся, а «вода» вытаскивает кол. После того, как вытащен кол, он идет искать игроков. Кого найдет первым, тот становится «водой», и игра начинается сначала. Спрятавшиеся игроки могут, в то время пока нет водящего возле кола, подбежать к нему и снова забить кол в землю. После чего желающие перепрятываются, а водящий снова вытаскивает кол из земли.

А недалеко, прямо напротив гаражей, девчонки резались в лапту — предтечу американского бейсбола. (Лапта — русская народная командная игра, в которой используются мяч и бита. Это очень древняя игра. Археологи находили мячи и биты, датируемые XIV веком при раскопках Новгорода. Упоминания о лапте встречаются в памятниках древнерусской письменности. У игры на Руси было множество названий: «Шибка», «Битка», «Хлопка», игра «в беглые», «в шары». Существовало и множество разных правил игры в лапту. Эта забава была чрезвычайно популярна. В других странах были игры похожие на лапту.

Я высмотрел у черного хода второго подъезда лавочку и уселся, созерцая. В этом времени мужчина, наблюдающий за детьми, еще не вызывал ассоциации с педофилами. Вообще никаких грязных ассоциаций не вызвал. Да и двери в сквозных подъездах были по теплой погоде нараспашку. Я бывал в Иркутске в 1992 году и заходил во двор. Вместо площадки для игр с качелью, беседкой и песочницей вырос еще один пятиэтажный дом, а во дворе не было ни единого ребенка, зато семейство гаражей разрослось до безобразия. На подъездах висели металлические двери, окрашенные унылой шаровой краской и они перестали быть сквозными — черный ход был заделан железным щитом.

Вышел я! Еще подумал — какой тощий. Сделал шаг от скамейки, прикидывая как начать беседу. Скажу, наверное, что знаю — у тебя в ящике с шахматами и книгами лежат заныканные две бутылки с абрикосовым ликером, а ты тайком от мамы к ним прикладываешься…

Сказать ничего не успел — увяз. Мироздание разрешила философскую проблему — «Парадокс убитого дедушки». Русский физик Игорь Дмитриевич Новиков еще в 1970-х подогнал целую научную базу для объяснения этого парадокса. Согласно его объяснению, существуют так называемые геодезические кривые времени, которые не позволят путешественнику нарушать какие-то ни было причинно-следственные связи. Путешествие будет возможно только в той области, где существуют эти кривые. Благодаря замкнутым кривым времени, события в прошлом будут цикличны и не смогут повлиять на настоящее. Короче говоря, убить дедушку будет попросту невозможно.

Что делали бы вы, если перед вами возникла прозрачная стена, которую нельзя преодолеть. Не твердая, а тормозящая, «замораживающая» все попытки двигаться вперед. Нечто, в чем вязнешь, как в дегте. Но самое удивительное, что мое барахтанье никто не видел, будто эта преграда еще и скрывала меня.

«Судьбу не изменишь!» — с сердцем прошептал я. И отправился на трамвайную остановку. — «Нечего мне в Иркутске памятью сердце травить, поеду в Лондон через Китай».

— Разрешение на выезд и загранпаспорт, — сказала кассирша.

— Нет необходимости, я — подданный Великобритании, протянул я паспорт. — Мне просто на границе штампик поставят.

— Вы, однако, хорошо баете по русскому.

— Так я и есть русак, просто у меня двойное гражданство.

— А так быват?

Ох уж этот сибирский говорок с экономией гласных!

— Быват, быват. Ну так что с билетом?

— Сейчас старшого вызову, однако.

Пришел старшой. Посмотрел мой паспорт и принял Соломоново решение — «нехай с ним на границе разбираться». Ну не любит сибиряк гласные.

А я, напротив, задумался: у меня же въездной в СССР визы нет. Такой паспорт может вызвать лишний интерес, звонок в Москву, доклад моему куратору КГБ… На конце цепочки сам Хрущев. Упрячут в психушку или этапируют в Москву…

— Вы знаете, я передумал. Дайте мне до Улан-Батора билет. Я, видите ли, турист.

Монголия в гораздо большей степени, чем Болгария, заслуживала право называться «16-й республикой СССР». Там всё было советское на каждом шагу, и виды Улан-Батора 1960-х вполне могли бы сойти за Улан-Удэ.

— Поезд через неделю будет, Пекинский. СВ брать будете с доплатой?

— Через неделю… Простите, а самолет туда летает из Иркутска.

— Откуда же я знаю? Вон авиа касса в углу, там спрашивайте.

Переместился. Оказалось — летает часто. В Пекин с посадкой в Монголии. Понадеялся, что на этом маршруте контроль будет не таким строгим, взял по английскому паспорту билет на редкий в этом времени маршрут ТУ-104, самолет без пропеллера, на котором многие летать боялись. Рейс на завтра в 10–30. Поехал обратно, уже не на трамвае, а на «Победе» — такси взял. Доехал до центральной площади, сошел, сунув таксисту трешку (на счетчике было рубль тридцать). Решил прогуляться.

Центральная улица Карла Маркса. Кинотеатры Художественный и Гигант, в вестибюлях играет музыка небольших оркестров, работают буфеты, в Гиганте даже есть пиво Жигулевское. Ресторан Сибирь, паршивый, как помнится. По правую руку редакция «Советской молодежи», в которой публиковал свои ранние опусы. Сейчас редактором, вроде, Леня Ханбеков. Его потом в Москву переведут в СК ВЛКСМ. Решил зайти, но дорогу преградила прозрачная силовая стена. Не положено! Мироздание рушить не гут!

Плюнул в это ограничение и поворотил обратно. У Гиганта мне всучили за два рубля билет за полста копеек на крутую картину: «Великолепная семерка». Зашел, выпил в буфете коньяку, взял стаканчик пломбира, прошел в зал. Интересно, билеты проверяют только перед залом, а в вестибюль заходи, кто желает. Ну что ж, до сих пор голливудский боевичек производит впечатление. На животном уровне. На «Семь самураев» небось, так толпа не ломилась! Что-то я брюзжу. Совсем нервы ни к черту! Пока брел домой услышал разговор:

— А он как побегит, побегит и прямки — в магАзин!

Глава 27[37]

Цветет монгольская твердыня.

В цветущий край летят шмели,

И птицы свищут над ирисом.

Монгола пастбища вдали,

Блистают юрты белым плисом.

Степь пахнет пряным чабрецом,