— Из этого следует, что ты за ними шпионить тоже не будешь. Особенно на четвёртом механическом. И дружкам своим передай, что я за это буду головы отрывать — и это не шутка, Богдан. А если Арди сам пожелает вам головы поотрывать, то я его в этом всячески поддержу.

— Почему к Арди такое особое отношение, княже? — Воцкий решил, что терять уже нечего, да не годится всё время мямлить, хоть изредка надо и огрызаться. — Люди у нас недовольны.

— Недовольны, значит? — задумчиво посмотрел на него князь. — И чем же конкретно они недовольны?

— Например, контракт дружины на гусеничную платформу фактически помимо конкурса Арди отдали.

— Контракт дружины Айдас Буткус получил, а не Арди, — поправил его князь.

— Арди по субконтракту три четверти себе забрал, — упрямо возразил Воцкий.

— Ну значит, он с Буткусом подружился, вот они и сотрудничают. Другой бы подружился — другой бы забрал.

— Все видели, как он с Буткусом подружился, — саркастически хмыкнул Богдан. — А многие и нюхали.

История с Буткусом действительно вышла громкая, а поскольку сочувствующих ему было немного, то, можно сказать, юмористическая. Все дружно соглашались, что Буткус нарывался давно, и было только вопросом времени, когда он зарвётся настолько, что сцепится с кем-то, кто ему не по зубам. Арди при этом были, пожалуй, наихудшим вариантом — сами они редко кого-то трогали, зато сдачи выдавали полной мерой, так что ссора с ними обычно обходилась чрезвычайно дорого. Во всяком случае, Богдан давно пришёл к выводу, что именно контрактом дружины Буткус и сумел откупиться от Арди.

— Тебе-то какое дело, Воцкий? — поморщился князь. — Тебе этот контракт в любом случае не светил, даже субподрядом. Ты и так уже достаточно нахапал.

— Что я нахапал, княже? — Богдан возражал скорее по обязанности — если промолчишь, то получится, что согласен с обвинением.

— Да что я тебе буду объяснять? — махнул князь рукой. — Ты ведь и сам всё знаешь. Ты, конечно, тихушник ещё тот, но зря надеешься, что я твои делишки и дальше буду как бы не замечать. Имей в виду, что я за тобой внимательно слежу. Считай это предупреждением.

Для человека, чьим кредо было никогда не высовываться, такое заявление звучало поистине неприятно. Богдан начал лихорадочно соображать, какое дело князь имеет в виду, и как много он знает. Или блефует? Нет, скорее всего, действительно что-то знает, вот только что? Все эти мысли непроизвольно отразились у него на лице, и князь усмехнулся.

— А насчёт Арди я тебе вот что скажу, Богдан: послужи княжеству, как Кеннер служит, и к тебе отношение будет не хуже. Вот он, например, договорился с архиепископом Рижским, и тот полностью снял пошлины на поставки нашего пилёного леса. Сможешь так? Ага, как дотации себе выцарапывать, так ты в первых рядах, а как княжеству от тебя что-то понадобилось, так головой мотаешь. Или вот ты сейчас получил большой контракт на поставку самоходной артиллерии — а ты знаешь, откуда этот контракт взялся? Нет? Так я тебе скажу — это Арди о поставках в империю договорился. Может, и ты не хуже можешь? Какие у тебя отношения с императором, Богдан — справишься?

— Я всё понял, княже, — выдавил из себя Воцкий, чувствуя себя очень неуютно под пронзительным взглядом князя.

— Так вот, Богдан, я тебя предупреждаю первый и последний раз, — князь говорил очень серьёзно, и тот понял, что это предупреждение и в самом деле последнее. — Что будут производить на четвёртом механическом, вы все и так очень скоро узнаете, так что можешь не суетиться. Но никаких шпионов там быть не должно, я этого не потерплю! Если узнаю, что твои люди продолжают там шнырять — не взыщи, получишь по полной, как за государственную измену. И дружкам своим мои слова передай.

* * *

Тамила опять нашлась в том же самом кресле. Интересно — она когда-нибудь его покидает? Хотя кресло она всё же наверняка покидает, а вот покидает ли дом — вопрос действительно любопытный. А, нет, ответ на этот вопрос я знаю — она же ездила в дружину к Ленке. Хотя может быть, и не ездила, а каким-нибудь другим образом добиралась — я уже готов поверить во что угодно.

— Здравствуй, Тамила, — поприветствовал её я. — Не помешал?

— Если и помешал, то уже помешал, — недовольно сказала она. — И зачем тогда спрашивать? Ладно уж, заходи, раз пришёл.

Меня её недовольство не особенно смутило — смущаться с Лапой было самым неудачным вариантом поведения, так что я, не ожидая приглашения, устроился в свободном кресле.

— Всё вяжешь? — дружелюбно поинтересовался я, всем видом показывая готовность к светскому общению.

— Вяжешь! — фыркнула она. — Скажешь тоже! Это будут мозги для твоего крокодила. Как видишь, я уже на тебя работаю, а ты всё резину тянешь, ни бе ни ме от тебя не дождёшься.

— Мозги? — поразился я, проигнорировав претензию.

— А что ты удивляешься? — насмешливо спросила она. — Может, у тебя и получается обходиться без мозгов, а крокодилам они нужны. Ладно, нечего попусту болтать, давай поговорим по делу.

С этим она швырнула за спину комок нитей, который у меня всё же никак не ассоциировался с мозгами. Комок прилип к стене и неторопливо пополз в направлении тёмного угла.

— Свет они не любят, всё время стараются спрятаться, где потемнее, — с улыбкой пояснила Тамила, развеселившись от моего изумлённого вида. — Ну так с чем пришёл? Надумал чего?

— А, ну да, — я с трудом оторвал глаза от ползущего в угол комка, точную форму которого никак не получалось разглядеть. — По списку материалов возражений нет. Не понимаю, правда, зачем тебе три пуда серебра, но пусть будет.

— Да, пусть будет, — согласилась Лапа. — Давай обсудим окончательный вариант. Во-первых, рост зверюшек будет примерно сажень[8].

[ 8 — Длина сажени — 2,1 м (48 вершков).]

— В самый раз, — согласно кивнул я.

— С бронёй решите сами. Сошьёте им какие-нибудь кожаные юбки. Можно ещё жилеты.

— Сошьём, — согласился я, делая заметки в блокноте.

— Вооружением у них будут палицы, — продолжала Тамила.

— Может, лучше копья? — предложил я. — Чтобы они их скрещивали, например.

— Не пойдёт, — покачала