волшебство повторилось, как только мы проснулись. После таких неожиданных и невероятно приятных событий очень хотелось остаться в этой квартирке еще как минимум дня на три, не покидая кровать, но о себе настоятельно дал знать дикий голод, какого я не испытывала очень давно. Никита уловил мой настрой, но решил не баловать завтраком в постель, а, наоборот, начал всячески сталкивать меня с кровати, и делал он это так, что я вновь не могла сопротивляться и в скором времени сонная, уставшая, но невообразимо довольная, встала, накинула его рубашку и отправилась на кухню в поисках еды и воды. Как и предполагалось, там не оказалось ничего. Никита, подбадривая меня и выводя из сладостного транса смешными песенками, щекотками, щипками и шлепками, быстро собрался, забрав свою рубашку, поторопил меня и сказал, что сегодняшний завтрак я никогда не забуду, но до него надо немного добраться. Я была готова отдать многое за то, чтобы получить хоть какую-нибудь еду здесь и сейчас – дурацкие последствия бурной ночи. Несколько раз порывалась зайти в ближайший магазинчик или кафешку, но Никита одергивал меня за руку и вел дальше. Проехав пару остановок на метро, мы вышли на Ванфуцзин – пожалуй, самой оживленной улице Пекина. Пока мы шли по направлению к незабываемому завтраку, я продолжала оглядываться вокруг. Утренняя столица Китая предстала передо мной в солнечном свете и обнажила все свои тонкости, не каждая из которых оказалась приятной. Нас постоянно преследовали непонятные запахи то ли еды, то ли странных специй, то ли мусора, то ли чего-то еще. Никита не обращал на это внимания, а меня это ничуть не радовало. Поднебесная славится своей экологией, точнее, ее отсутствием. Учитывая ужасную влажность, которая особенно ощущалась под начинающим палить солнцем, и обилие выхлопных газов, неприятные неопознанные запахи добавляли очков в мою копилку легкого отвращения. Удивительно, но примерно через час я адаптировалась и даже начала угадывать нотки ароматов, которые действительно были похожи на вкусную еду, и аппетит начал расти.

– Никита, нам долго еще идти? – спросила я своего подозрительно хитро улыбающегося спутника.

– Осталась самая малость. Через пару минут будем на месте, – ответил он, прибавив шагу.

По обе стороны от меня мелькали здания вперемешку: новостройки, дома более раннего периода, и среди них попадались вкрапления совсем старых строений традиционной архитектуры. Ванфуцзин во всю свою ширину была наполнена народом, в основном азиатами. Маленький рост, черные волосы и характерно узкие глаза не представляли мне возможности делать различия между этими людьми, они казались мне одним большим потоком, который несет нас куда-то. Если размышлять дальше и проводить аналогию с бурно журчащей рекой, то здесь уместнее было бы сказать «бурно мяукающая толпа». Я начала присматриваться к каждому и уже через минуту начала видеть колоссальные отличия между азиатами. Теперь у меня язык не поворачивается сказать, что все они на одно лицо. Среди китаянок я увидела очень много красивых и невероятно милых девушек. В них есть то, чего мало или вовсе нет в россиянках: легкий, ненавязчивый инфантилизм, который придает, как часто бывает, не глупость, а трогательность и свежесть, делает акцент на юности, которая уже, возможно, подходит к концу. Причем это проявляется во всем: прежде всего в лишенной даже намека на морщины гладкой коже, манере двигаться, говорить, одеваться, смотреть на мужчину, смеяться. Как мне потом объяснил Никита: «Мы привыкли думать, что азиатки выглядят моложе своего возраста. Это не так. Большинство из них выглядит сильно моложе своего возраста». Безусловно, далеко не все они красотки, но в каждой присутствует нечто, вызывающее умиление. Но умилялась я недолго. Мой взгляд остановился на одной девушке, которая была нетипично высокого роста для китаянки. Нежное, легкое белое платье лишь подчеркивало ее женственность и хрупкость, а длинные шелковистые волосы придавали еще больше утонченности стройному телу красавицы. Все в ней было прекрасно: и нежные аккуратные черты лица, и одежда, и фигура, и походка. Изящество девушки завораживало, но вдруг случилось то, что повергло меня в шок. От неожиданности я даже крепко вцепилась в руку Никиты. Эта воистину ангельского вида особа громко прочистила нос и горло и смачно харкнула прямо на пол. Мой мир перевернулся. Напарник (которого мне уже пора бы называть «любовник») встревоженно спросил:

– Что случилось?

– Ничего, просто… – Я пыталась найти слова, чтобы описать увиденное. – Та девушка, она такая красивая, но она только что… – Я снова замялась.

– Что она сделала? – напряженно поинтересовался Никита.

– Она сделала так, – попытка воспроизвести увиденное почти провалилась: мне было далеко до оригинала.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся во весь голос Никита. – Да так делает каждый нормальный китаец! Фух! Я уж думал, что-то ужасное произошло. Ты бы видела свое лицо! Я тебя такой растерянной еще не видел. Обрати внимание, так делают абсолютно все.

– Но это же некультурно! – возмутилась я.

– Во-первых, это культурно, просто это чужая культура, и я могу ее объяснить: зачем держать в себе гадость? Нужно моментально от нее избавляться. Во-вторых, в условиях такой влажности ты тоже скоро начнешь, «тревожа вечернюю гладь, громко сморкаться в руку и во всем дурака валять».

– Думаешь, у Есенина были китайские корни?

– Если бы он был хоть немного китайцем, то сморкался бы сразу на пол.

– Избавь меня от подробностей! Я поняла, но сомневаюсь, что так быстро освоюсь.

– Сама напросилась, – улыбнулся Никита. – Мы, кстати, уже пришли. Выбирай себе завтрак! Я угощаю! – щедро предложил он, показывая на многочисленные уличные палатки.

Прилавки действительно были завалены чем-то похожим на шашлыки на палочках, а вокруг толпился народ. Я с интересом начала разглядывать угощения, но Никита в очередной раз меня подколол: витрины палаток были заполнены жаренными во фритюре насекомыми. Кого там только не было: скорпионы, шелкопряды, кузнечики и прочая неведомая мерзость. Мой аппетит начал отступать и вскоре вовсе испарился, когда я увидела китайца, жадно поедающего палочками из одноразового пластикового контейнера что-то очень похожее на чьи-то мозги. Без понятия, что выражало мое лицо, но, когда я закончила осматривать окружающий нас гастрономический ад и взглянула на Никиту, он схватился за живот и пытался устоять на месте от смеха.

– Ты не думал открыть свой центр для похудения? – спросила я.

– Нет, а что? – сквозь отдышку от смеха ответил он.

– У тебя талант убивать в людях даже самый сильный аппетит, –