начал критиковать правительство, но задвинуть его, минимизировать шансы на публичность и максимально сократить его влияние – это госаппарат может сделать легко.

Официальные структуры РК могут менять свои позиции и делать диаметрально противоположные заявления по одним и тем же событиям в зависимости от того, кто правит. Примером может стать ситуация, когда в 2020 г. сотрудник Министерства морских дел Южной Кореи либо сам попытался сбежать в КНДР из-за долгов, либо его смыло с катера и унесло в сторону Северной Кореи. Северокорейские пограничники, скорее всего, напуганные возможностью проникновения в страну коронавируса, застрелили приплывшего к ним южанина. В 2020 г. по этому поводу все госструктуры РК, включая администрацию президента, минобороны, Службу береговой охраны и разведку, с пеной у рта доказывали, что южанин «сам сбежал из-за долгов», а уже через два года, когда президентом стал представитель оппозиции, консерватор Юн Сок Ёль, те же самые ведомства изменили свои показания на 180 градусов, заявив, что не было побега, а официальные заявления были ложными. Ведомства даже подали в суд на своих бывших руководителей.

С силовыми структурами ситуация неоднозначная. С одной стороны, Корея явна выработала иммунитет на диктатуру и любые попытки править «как в эпоху Пак Чжон Хи» быстро заканчиваются для политиков забвением. Корейцы ничуть не боятся своей полиции, военных, хотя по поводу сотрудников спецслужб и прокуратуры могут все же испытывать некоторые подсознательные опасения. Однако, с другой стороны, с завидной регулярностью те или иные спецслужбы (в последние годы это касалось Командования безопасности минобороны – КБ МО и Национальной разведывательной службы – НРС) хоть и не так явно, но все же пытались вмешаться в выборы, подыгрывая «правильному» кандидату и стараясь что-то сделать для него. Скандалы в конце концов привели к тому, что и НРС, и КБ МО очень сильно урезали в правах и полномочиях, а напрямую вовлеченных в различных махинации сотрудников, включая бывшее руководство, посадили в тюрьму.

Что касается свободы слова и мысли, то в Корее тоже на первый взгляд все очень демократично. По крайней мере выйти на улицу с критикой президента или любого министра, устроить акцию протеста перед штаб-квартирой крупнейшей компании – это, как говорится, «всегда пожалуйста». В плане критики руководства, основных политических партий, правительства – в Корее очень свободно и спокойно. Полиция никого не трогает и даже побаивается это делать, опасаясь обвинений и судебных исков, если, конечно, протестующие не начинают сами буйно себя вести.

Но, с другой стороны, из всех этих правил в Южной Корее есть одно известное исключение. Свобода свободой, однако действует запрет на коммунистическую идеологию и любую деятельность, которая может быть интерпретирована как восхваление Северной Кореи. Если посмотреть на формулировки Закона о национальной безопасности (ЗНБ) РК, то за чтение, распространение северокорейских пропагандистских материалов, восхваление строя КНДР в Южной Корее предусмотрены наказания вплоть до тюремного заключения. Из Южной Кореи блокируется и запрещен доступ ко всем северокорейским сайтам[1]. За все это Южную Корею регулярно критикуют правозащитники как в стране, так и за рубежом. Стоит оговориться: реально в тюрьму вас могут посадить по подобным обвинениям только в крайнем случае и для этого надо «сильно отличиться». Кроме того, сам ЗНБ применяется весьма выборочно и не так часто, к тем же северокорейским сайтам можно получить доступ через VPN-сервисы и все об этом прекрасно знают, однако, при случае, могут и привлечь на совершенно законных основаниях. Исходя из этих же соображений, иностранцам не стоит пытаться ввозить в Южную Корею северокорейские книги, плакаты, музыку и прочее.

Вообще же, на общественном уровне, если кто-то начинает демонстрировать какую-то «чрезмерную» заинтересованность Северной Кореей, часто читает книги оттуда, смотрит фильмы, то в Южной Корее это воспринимают в лучшем случае как странность, а скорее с определенным осуждением. Конечно, если вы специалист по Северной Корее и вам «по работе надо», то это многое объясняет, но в целом коммунистические идеи в РК под запретом, а положительно высказываться о Северной Корее, по крайней мере публично, не принято. Закон о национальной безопасности пока никто не отменил, что, строго говоря, в той или иной степени является ограничением свободы волеизъявления, хотя и по понятным причинам.

Про судебную систему можно сказать, что на судей в РК никто не может оказывать давление и действительно регулярно они выносят такие решения, которые очень не нравятся действующему правительству, президенту, правящей партии. В конце концов, импичмент Пак Кын Хе в 2017 г. одобрил Конституционный суд. Но если анализировать ситуацию в целом, то получается, что после смены правительства как-то чаще начинают сажать тех, кто теперь стал оппозицией. Регулярно после смены правящей силы «вдруг» открываются новые обстоятельства по рассмотренным делам, возобновляется следствие и в итоге выносят новое решение, чаще всего то, которое более в духе нового политического руководства. Показательна история с экс-президентом РК Ли Мен Баком. Под него стали активно копать, когда он еще был президентом, но не смогли ничего сделать. На выборах 2013 г. победила его соратница по партии Пак Кын Хе, расследования продолжились, но и тут Ли смог отбиться. А вот после победы политических противников Ли и Пак в лице демократа Мун Чжэ Ина уже удалось найти что-то против экс-президента и он в итоге оказался за решеткой. Получается, что либо суд почему-то не досмотрел раньше, либо искали не очень старательно, либо после смены политической силы решили проявить особое рвение. Таких примеров достаточно много, по поводу каждого из вердиктов есть официальные обвинения, но в целом, если обобщать, то складывается впечатление, что судьи все же принимают во внимание политическую ситуацию в стране, а не только букву закона.

Схожее можно сказать и про следственные органы. После смены правительства активно начинают копать под оппозицию. Да, в Корее хватает примеров, когда Генпрокуратура идет на конфликт с президентом и правительством. Это было, например, при Пак Кын Хе, которую прокуратура обвиняла в преступлениях, и при Мун Чжэ Ине, который сильно разошелся во взглядах с генпрокурором Юн Сок Ёлем, ставшим после Муна президентом от оппозиционного лагеря. Это как бы явный показатель независимости и самостоятельности генпрокуратуры. Но при этом также видна тенденция, что степень смелости и самостоятельности прокуратуры увеличивается по мере истечения срока правления президента. Проще говоря, прокуратура с большей вероятностью начинает копать под того, кому скоро уходить, а потому следователи могут заработать некоторые политические очки с прицелом на приближающиеся выборы. Если же президент недавно вступил на пост, то вероятность того, что Генпрокуратура начнет с ним конфликтовать, уже куда меньше.

Потому и