Я пошел дальше, оставив женщину приходить в себя, а сам подумал, к чему тратил время на разговоры, когда нужно было просто идти дальше? Но тут же вспомнил о заминке в своих действиях, вызванной самим фактом её появления. Что это было? Ощущение, что в этот момент я стал другим, никак не проходило, поэтому я стал тщательнее анализировать свое состояние до этого момента и после. Первое, что я почувствовал, это то, что мне хочется как можно быстрее помыться, поскольку моя одежда и сам я был обрызган кровью с ног до головы. Это ощущение было очень неприятным, хотя до того я его просто не замечал и дискомфорта не чувствовал… Вот оно! Я просто не чувствовал, то есть у меня выключились все эмоции, все мысли, все ощущения. Я просто превратился в бездушную машину смерти, у которой всего одна задача — уничтожить всех врагов. Стал эдаким Терминатором, только без большого ружья, но зато с мечами и магией. Вот гадство!

Заметив ауру живого в шатре, мимо которого я проходил, я заглянул внутрь и едва успел увернуться от просвистевшего клинка. Затем выматерился и запустил лезвие в ответ, заставив рослого степняка развалиться надвое и рухнуть на шкуры с недоуменным выражением на лице. Продолжаем размышления и подведем итоги. Во время боя… нет, не так, во время бойни я становлюсь абсолютно другим человеком. Впервые я это почувствовал, когда врывался с моим отрядом в захваченный Город. Почувствовал, но не осознал, поскольку моя память почему-то просто стерла большинство моментов боя. Второй раз тому было подтверждение, когда я один уничтожил большую половину живых в предыдущем лагере кочевников. Вот тогда я ощутил некую странность в том, что убийство такого большого количества людей у меня не вызывают никаких чувств. И, наконец, третий звоночек прозвенел именно сейчас, когда эта женщина обеспечила мне резкий переход из одного состояния в другое. Короче, факт налицо — медленно, но верно я перестаю быть собой. Или… Или я только начинаю собой становиться?

Эта мысль заставила меня замереть посреди лагеря. Может быть, то, что мне неприятно сейчас, является нормой для Темного мага, которым я медленно, но верно начинаю становиться? Может быть, я постепенно теряю все свои чувства, эмоции, которые отмирают, как ненужные органы? И кто же виноват в этом? Ответ лежит на поверхности, за ним не нужно нырять в глубину. Та, кто уже давно сидит в моем подсознании, та, которая делает с моим разумом все, что захочет, в момент моего сна, та, которую здесь называют Смертью, а я величаю Темнотой. Именно она является причиной изменений в моей психике, именно она делает меня тем бездушным убийцей, который ей для чего-то очень необходим, именно ей сегодня придется ответить на множество моих вопросов…

Я продолжил путь, одновременно связываясь с ребятами и передавая всем одну мысль, которая должна была обеспокоить уже давно:

— Как дела? Потери? Раненые?

Первым отозвался Крот.

— У моих ничего, сейчас прочесываем северный край, нашли около полусотни рабов и двух недобитых кочевников. Оставить их в живых?

— Да, мне будут нужны пленные, — отправил я мысль по ниточке, связывающей нас, и стал слушать остальные отчеты.

В общем, никто из ребят не пострадал, мелкие царапины не в счет, но Санк, отправленный Рином страховать ребят Дарека, сообщил, что у троих наемников серьезные проблемы. Кочевники оказались меткими, и одному из наших добровольных помощников стрела досталась в грудь, совсем рядом с сердцем, а двум другим в животы. Санк и Ламеш, оказавшиеся к раненым ближе всех, уже извлекли стрелы у тех двоих и залили раны лимэлем, так что беспокоиться было не о чем, но вот тем, у которого стрела оказалась в груди, Санк заниматься не рискнул:

— Командир, я опасаюсь, что наконечник может задеть сердце, когда его будем вытаскивать, так что без тебя ничего не выйдет.

— Ладно, сейчас приду, не отходи от него, — ответил я Санку, моментально определив его местонахождение и бегом направившись туда.

Хоть наемник и не был «нашим» во всех смыслах, но его жизнь я попытаюсь спасти, хотя бы потому, что он был с нами и помогал. Союзников нужно ценить. А тех, которые еще и в перспективе могут стать твоими друзьями, в особенности. Добежав до Санка, я увидел лежащее тело, не подающее признаков жизни, вот только аура в нем еще теплилась и не собиралась пока распадаться, так что наемник был жив, а остальное — второстепенно. Раздвинув стоящих вокруг друзей раненого, я увидел, что пострадавшим оказался Аскор и порадовался за столь удачное стечение обстоятельств. Лишний плюсик в отношении меня в сознании наемников мне очень не помешает. Нет, я не был рад, что стрела досталась именно Аскору, но по привычке просчитывал варианты развития событий и приходил к неизменному выводу, что для меня лучшего подарка судьбы и быть не может.

Присев над телом, я взялся за древко и стал обволакивать стрелу своим коконом. Как и сказал Санк, ранение было очень опасным, правильно, что никто не стал трогать стрелу, ведь она мало того, что задела сердце и оставила на одной его стенке глубокую борозду, так еще и плохо закрепленный наконечник повернулся в ране так, что извлечь его было невозможно. Но не мне. Я сперва аккуратно отделил его от древка, отбросив последнее в сторону, чтобы не мешало, а затем сосредоточился и начал мельчайшими захватами раздвигать ткани, чтобы развернуть железяку и вывести её из тела, ненароком не зацепив сердце. Слаженный вздох раздался вокруг меня, когда наконечник, будто сам собой, начал вылезать из раны. Отбросив в сторону и его, я посмотрел на рану, зачерпнул кровь и частички грязи от одежды и стрелы и удалил это все, а затем щедро полил лимэлем из протянутой мне Санком фляги.

Это было кстати, так как у меня осталось этой жидкости всего глотка два, а позориться перед наемниками я не хотел. Посмотрев на то, как медленно начинаю сходиться края раны, я приподнял голову Аскора и влил несколько глотков в его рот. Наемник сразу же пришел в себя, когда живительная жидкость ошпарила его пищевод. Он открыл глаза и попытался пошевелиться, на что я сердито сказал, придавив его тело ладонью к земле:

— Лежи, рана еще не затянулась! — я обернулся к друзьям раненого, наблюдавшим за операцией. — Двое посмотрите за ним, чтобы не спешил рану грязными руками трогать и не вставал раньше времени, а остальные за мной. Пока весь лагерь не осмотрели, расслабляться рано.

Я протянул флягу обратно и поднялся с колен, провожаемый благодарным взглядом Аскора. Наемник ничего не сказал, но я не сомневался, что разговор еще последует. Вместе с остальными и Санком мы отправились обратно. По пути я добил всех раненых, которые остались после выстрелов наемников. Все-таки у них нет эльфийских рефлексов — бить в глаз, чтоб наверняка, поэтому несколько десятков кочевников стонали и дергались на земле, получив стрелы, кто в грудь, кто в живот. Милосердно облегчив их страдания, я подумал, что в будущем постараюсь не ставить наемников отдельно. И даже несколько моих парней — плохая гарантия, что кочевники не прорвут оцепление, так что нужно будет это учесть на будущее. Сегодня получилось только потому, что им активно помогал я, поэтому и возникла опасная ситуация на севере, но в другой раз может и не повезти, поэтому тактику нужно было менять.