* * *

Нетерпеливый Петр немедленно лично отправился осматривать самое узкое место Гангутского полуострова — низкий песчаный перешеек. Вместе с ним — и верный Ягужинскии с двумя заряженными пистолетами. Местные жители утверждали, что когда-то в этих местах уже перетаскивали через полуостров рыбацкие лодки, потому даже само место у них зовется «драгет», что по-фински так и значит — переволока

— Будем готовить сани «на две скампавеи» каждые для перетаскивания судов по бревенчатому помосту! — объявил царь. — Дело нам знакомое, вспомните, как мы с Белого моря на Балтику сухим путем по «государевой дороге» протащили две яхты да другие гребных судов. Пота тогда было пролито немало, но и результат был — разгрызли тогда неприступный Орешек

— Все это так, но там, государь, неприятель рядом не стоял. Тут же все придется делать у него на глазах! — заметил всегда основательный в делах Апраксин.

— Без риска воевать нельзя, — хмуро ответил Петр. Но одно дело — перетащить утлую лодчонку, как это

делали местные финны, и совсем иное — тащить боевые скампавеи. Замер длины перешейка, соединявшего полуостров с материком, составил около тысячи двухсот трехаршиновых саженей (по сегодняшним меркам, около 2520 метров). Сразу стало понятно, что построить волок вполне возможно, хотя дело это и многотрудное, и по времени и усилиям затратное. Но другого выхода из создавшейся ситуации просто не было.

Решено вначале положить толстые бревна-лежни, поверх которых выложить бревенчатый настил. По настилу и предполагалось тащить скампавеи.

Для удобства организации строительства и контроля Петр разделил всю длину переволоки на три участка За первый отвечал командир авангарда, за средний — лично Апраксин, и за третий, наиболее отдаленный, — командир арьергардии.

Помимо этого одновременно сооружали и особые сани с полозьями. Каждые из таких саней предназначались для перетаскивания сразу двух скампавей. Для легкости перетаскивания предполагалось смазывать полозья саней салом и воском.

При этом все работы, в том числе и рубку леса, надо было производить по возможности тихо и скрытно, чтобы шведы не разгадали нашего замысла. Это уже сама по себе была задача многотрудная, ибо неприятель стоял совсем рядом. Особую тревогу вызывали в этом плане жители Тверминне, которые не слишком дружелюбно встретили русских. А потому на время строительства всех жителей переписали поименно, им запретили до конца постройки покидать околицу, а вокруг деревни на всякий случай выставили крепкий караул.

Вечером того же дня на строительство переволоки были отправлены по сотне человек от каждого полка, да по полсотни от каждого гвардейского батальона. Застучали топоры, завизжали пилы. Работа началась.

Впрочем, Петр вовсе не предполагал перетаскивать в залив Норр-фьерден через переволоку весь галерный флот. Во-первых, это было бы слишком долгое дело. Во-вторых, перетаскивание сотни галер и полусотни транспортов просто невозможно было бы скрыть от шведов, не говоря уже о том, в каком измотанном состоянии были бы люди к концу столь грандиозной переволоки. Какая там гребля, когда им впору было месяц на сене отлеживаться. А потому царь решил иначе.

— Перетащим через перешеек несколько легких галер и тем самым введем неприятеля в изрядное изумление. Узнав, что в тылу наши галеры, но не зная, сколько их, Ватранг начнет нервничать, разделит флот, и тогда мы бросаемся на пробой и проскакиваем мимо него в шхерные щели, аки мыши юркие.

Над удачным сравнением Петра флагманы посмеялись, а обстоятельный Апраксин прибавил:

— Стало быть, дернем шведского кота за хвост!

— Сия провокация предерзкая вполне может иметь успех! — согласились с царем остальные.

«Дабы несколько легких галер перетащить и пропустить для действ и тем бы неприятеля привесть в конфузию…» — написано в документе.

Итак, решение было принято. Теперь надо было засучивать рукава.

В тот же день для устройства настила было выделено около полутора тысяч солдат. Одновременно для наблюдения за флотом Ватранга был выдвинут сторожевой отряд из 15 галер, ставший под прикрытием группы малых островов в миле от шведов.

Прибытие нашего флота к Гангутскому мысу, разумеется, не осталось без внимания шведов. Местные жители тут же известили шведов о появлении русских. «Я поставил им (своим офицерам. — В.Ш.) на вид, — писал Ватранг, — необходимость величайшей бдительности и осторожности». Адмирал постоянно посылал разведывательные суда на восток от Гангута, обязывая остальных командиров «держать корабли наготове, чтобы в любой момент выйти в море».

С прибытием русского гребного флота в бухту Тверминне Ватрангом был разработан и план его атаки в этой бухте.

Что и говорить, план Ватранга был весьма разумным. Оставив у мыса Гангут лишь несколько линейных кораблей и фрегатов, он решил с остальной эскадрой атаковать галеры Апраксина. Деваться в тесной бухте от ураганного огня сотен шведских орудий было бы просто некуда.

— Я верю, что Тверминне станет для русских не только каменной западней, но и общей могилой! — так шведский командующий объявил своим капитанам.

Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Возможно, что у шведов все бы и вышло, как они мечтали. Но, как оказалось, русские тоже не сидели на своих галерах, на море глядючи. И 25 июля Ватранг получил неожиданное сообщение от местных рыбаков, что на «переволоке» неутомимые русские сооружают настил, чтобы перетащить по суше свои галеры. Это известие ставило крест на замыслах шведского командующего. «Мой план, — признавался впоследствии откровенно Ватранг, — оказался совершенно расстроенным, и нам пришлось подумать о других способах, чтобы воспрепятствовать осуществлению пагубных намерений неприятеля, ибо если бы ему удалось переправить свои суда, то он тем самым приобрел бы господство в шхерах».

Поэтому Ватранг принимает новое решение — разделить свою эскадру уже не на два, а на три отряда. Сам он оставался на позиции у Гангутского плеса, имея под началом шесть линейных кораблей и три фрегата. Контр-адмиралу Эреншельду было велено с прамом «Элефант», тремя шхерботами и всеми галерами, что были при флоте (таких набралось шесть), идти к западному берегу Гангутского полуострова, чтобы уничтожить русские галеры в момент их спуска с «переволоки».

Третий же отряд вице-адмирала Лилье в составе 12 вымпелов должен был, как и предполагалось ранее, атаковать главные силы Апраксина в бухте Тверминне. И снова в решениях Ватранга мы видим и расчет, и логику. Однако в этом плане был серьезный изъян — он был рассчитан на то, что русские будут пассивно дожидаться своей участи, а не предпримут каких-либо ответных действий. Почему Ватранг был столь уверен в пассивности нашего флота, так и осталось загадкой. Но ясно одно — в этом была его большая ошибка.

В полдень 25 июля отряд вице-адмирала Лилье, снявшись с якоря, направился от Гангута к бухте Тверминне. Спустя два часа поднял паруса и отряд Эреншельда.