Но вдруг разговор прервался. Фатьянов пристально посмотрел на Галю, потом на друзей, затем — снова на Галю…

— Эта девочка — моя. За ней не ухаживать, — сказал он неожиданно и не по теме. И, обращаясь к Галине, добавил:

— Завтра мы к вам придем на обед. Дайте адрес.

А ушли они втроем, Галина, Ирина и Бердичевский. Ирина вновь заночевала в Хрущевском. Бердичевский проводил девушек и побрел в ночную Москву. Ира блаженно уснула под легкий шелест парусиновой занавески, которая плескалась в распахнутом окне. А Галя тревожно думала, как ей быть. Три года она ходила на свидания с молодым морским офицером, адъютантом адмирала. Но разве можно было сравнить то чувство с нынешним?..

В доме все знали, что Галя — очень скромная девочка, де еще и больная. Про таких говорят: «бедняжка», и думают про себя «ничего хорошего ей не суждено»… На следующий день на глазах у всей жаждущей зрелища публики во двор въехала полуторка. На обеих подножках — по верзиле. Одной рукой каждый держался за кабину, а вторая была на отлете и сжимала бутылку. Соседи полюбопытствовали — это к кому же такой кортеж? Парни не стали таиться и спросили сами в два громких голоса:

— А где у вас тут живет Галя Калашникова?

— Они приехали на обед… — Растерянно пролепетала тихая Галя, отходя от окна. Тут же раздался звонок в дверь, и гости появились на пороге.

Девушки быстро собрали угощение. Сели за стол, подняли рюмки за победу. Но скоро Галя куда-то засобиралась и ушла, стараясь ускользнуть незамеченной.

— У нее жених! — горячо сокрушался Алексей. — Куда она пошла? Я ее догоню!

Но Ирина остановила его, бесхитростно открыв тайну подруги:

— Не жених у нее, а туберкулез. Она не может пропустить пневмоторакс, поймите же…

Алексей с трудом дождался ее возвращения. А когда она вошла, громко сообщил, что твердо решил на ней жениться, невзирая на туберкулез и любые препятствия.

Галя почувствовала себя Травиатой, больной героиней, счастливой невестой.

После обеда в Хрущевском переулке они пошли в театр Эрмитаж, в котором проходили первые концерты Райкина. Алексей был везде вхож, поэтому легко попали без билетов. В поздней красоте фонарных московских улиц, под синим летним небом парни проводили девушек домой.

А на следующий день Илья Финк всех пригласил:

— Теперь пойдем к моей тетке на котлетки.

Тетя его жила на Трубной. Сходили в гости к приветливой, острой на язык тетке Финка. Никому не хотелось расставаться.

— У вас заливной язык! — Рассыпал комплименты Фатьянов. — Вы заливаетесь, как…

— Как вы вином? — Интересовалась тетя.

Фатьянов не тушевался, проигрывая. Он смеялся вместе со всеми. Гале казалось, что она знает его всю свою жизнь.

Уже на третий день знакомства Алексей, в полном соответствии со своей бурной натурой, явился к матери Галины и потребовал руки своей избранницы. Генеральскую жену удивила такая постановка вопроса. Она знала, что у ее дочери была другая привязанность.

— А что вам ответила Галя? — Поинтересовалась мать.

— А я ее и спрашивать не стану! — С напускной суровостью ответил жених. — У меня есть мои Вязники, мои песни и пишущая машинка с немецким шрифтом. Вот на ней ты будешь спать, — Говорил Алексей.

И пойми: шутит он или всерьез? Из «трофеев» ничего не осталось кроме очень красивых богемских фужеров на длинных ножках — полотенца он раздарил. Ни жилья, ни богатства… Только великодушие, сила и нежность песенных интонаций.

Но через две недели Галина Калашникова стала Фатьяновой. Они поженились 16 июня 1946 года. Фрунзенский ЗАГС молниеносно зарегистрировал этот брак.

Молодожены отправились в свадебное путешествие.

Галя уже знала, что муж ее — автор всеми любимых песен. Видимо, привыкаешь, что известная фамилия постоянно звучит по радио и кажется со временем эфирной, бесплотной, неким обозначением неземного. На Ново-Басманной Галя приметила необычную пишущую машинку. Теперь ей предстояло познакомиться с главнейшим достоянием своего мужа. Было решено ехать в свадебное путешествие в Вязники. Долго собираться не стали — на другой день после свадьбы помчались в шикарном семиместном «хорьхе». Машина была трофейная. Раньше на ней ездил ни кто иной, как Герман Геринг. Отчим Галины, победитель-генерал Петр Александров, привез ее из Берлина вместе с чешским автомобилем «татра». На свадьбу падчерицы он подарил трофейные же каминные часы из особняка Геринга, сразу выстроив высокую имущественную планку перед ее мужем. У Алексея не было ни трофеев, ни собственного дома — он по-прежнему жил у сестры, Наталии Ивановны. Но намек понял: положение известного поэта и генеральского зятя обязывало в будущем иметь камин.

Итак, молодожены в сопровождении племянницы Алеши Ии, сестры Гали Людмилы и ее жениха Олега отправились в путешествие. Шофер Ванечка был у руля. Их провожали, как высокое воинское начальство — генерал с супругой и адъютантом в сопровождении свиты гостей. Нарядная компания помахала им из дворика в Хрущевском переулке.

— Осторожней там! — Переживала теща. — Далеко не заплывайте! Галя, в лес не ходи — там змеи!

— Я там главный змей! — Отвечал Алексей. — Я — змий-искуситель!

Быстро полетела по знаменитому бездорожью июльской России европейская невольница. В заднее окно ее было видно, как стелется за машиной пыль.

— …«Как платья венчального шлейф…»! — Алексей цитировал Есенина и бережно целовал то лоб, то краешек белокурого локона Галины.

Когда въехали в Вязники и пронеслись по узким улицам, то Алексей замолчал, закрыл вдруг глаза на минутку и подобрался, как перед входом в храм. Но вот уже Ванечка звучно посигналил у ворот указанного Фатьяновым дома. Всполошились петринские непуганые собаки, а тетка Капитолина со своей семьей вышла встречать племянника. Алексей пальнул на крыльце из бутылки шампанского, закудахтали, разбегаясь, куры, завизжали девчата, зазвенела посуда. Трубно прогудел пароход на Клязьме. Старый дом покойного деда Василия Меньшова ожил духом.

И в Галиной душе прижились Вязники. Здесь ее больным легким дышалось как-то особенно. Плыл ароматный теплый ток от полей клевера и разнотравья. Играла серебристыми тенями рожь, звездочки синих васильков, как дети, выглядывали из золотой колышущейся колыбели. Так украдкой смотрел на Галину Алексей. Ее глаза темнели от счастья и она как бы выпадала из календарного времени, когда кажется, что ты жил всегда и всегда же будешь жить… А он был горд городом так, будто сам создал всю эту красоту, и вел жену на берег Клязьмы, радуясь живой, созвучной душе своей горожанки. Алексей любил покорить, удивить. В том июле он с удовольствием сдавал хозяйство своей души новой его распорядительнице — Галине и смотрел на все вокруг ее глазами: