Нельзя было не рассмеяться, услышав столь необычное и пылкое признание в любви.

— Сегодня наша первая брачная ночь, моя милая, а мне совсем нечего тебе подарить! Даже то кольцо, которым мы обручились, и то уже принадлежало тебе еще до венчания! — вздохнул с сожалением Стэнтон Вэр.

— Разве это имеет какое-нибудь значение? — искренне удивилась молодая супруга.

— Ни малейшего! — ответил муж. — Но подожди! Я кое-что вспомнил! — Он сунул руку в карман и вытащил императорский герб, который не забыл переложить в карман свадебного наряда.

Теперь, на свету, он мог разглядеть свою находку и понять, что это очень ценная вещь. Он не ошибся, решив, что «боксеры» уже начали грабить самые зажиточные кварталы китайской столицы, в которых сосредоточились лавки антикваров, ювелирные магазины и художественные салоны.

Императорский герб, который он поднял из уличной грязи, был выполнен в технике тончайшей эмали и финифти. Голова дракона и когтистые лапы были отлиты из золота. Держа дракона на раскрытой ладони, Стэнтон Вэр видел, как сияет розовым светом восхитительная, безупречная по форме жемчужина мудрости и могущества. Такого совершенства он не встречал еще даже в Китае.

— Где же ты взял это чудо? — Цзывана даже застыла от удивления.

— Оно валялось в грязи на дороге, — просто ответил Стэнтон Вэр.

— Этот герб у кого-то украли?

— Скорее всего. Наверное, ограбили кого-нибудь из богатых ювелиров, а может быть, частный дом. Но у кого бы его ни украли, мы все равно уже не сможем вернуть эту дивную вещь хозяину.

— И поэтому ты решил подарить ее мне.

— Это мой свадебный подарок.

— Более подходящий подарок трудно себе и представить, — несколько загадочно произнесла молодая жена.

На секунду Стэнтон Вэр задумался, но тут же все понял.

— Разумеется, — с радостью согласился он, — ведь ты Безупречная Жемчужина, а я тот самый дракон, который готов обладать тобой и оберегать тебя от любого зла.

— Это на Небесах было решено, что ты должен найти этот герб именно сегодня.

— О моя драгоценная, безупречная маленькая жемчужина! — растроганно прошептал Стэнтон Вэр.

С этими словами он одной рукой обнял свою возлюбленную, а другой вынул из ее волос шпильки, украшенные драгоценными камнями, и небрежно бросил их на диван. Блестящие черные волосы девушки волной рассыпались по плечам, доставая почти до пояса. Стэнтон спрятал в них лицо.

— Вот об этой секунде я мечтал долгими бессонными ночами. Я жаждал увидеть тебя во всей красе с той самой секунды, когда впервые поцеловал — там, в храме на вершине горы, в статуе Будды, — еле слышно прошептал он.

— Так что тебе… мешало раньше? — наивно удивилась девушка.

Ей было трудно говорить: страстное чувство волной захлестнуло все ее существо, с силой сжало горло.

— Я не мог себе это позволить, — неожиданно твердо ответил молодой супруг, — но, должен признаться, это было совсем нелегко при твоей красоте!

Он снова принялся целовать возлюбленную, губами ощущая шелк юной кожи.

— Я так боялся напугать тебя! Боялся, что ты подумаешь, будто я хочу воспользоваться тем положением, в котором мы оказались. Но вот наконец ты и душой, и телом принадлежишь мне, и я могу любить тебя так, как мечтал всегда.

— И как я мечтала… любить тебя, — едва слышно прошептала в ответ Цзывана.

Его поцелуи и объятия стали еще горячее. Он поистине превратился в дракона, который крепко держит бесценное сокровище, готовый сразиться с целым миром за вечное обладание им.

Стэнтон Вэр целовал любимую до тех пор, пока ее тело не воспламенилось тем же священным огнем, который сжигал его самого. Ее губы жадно искали поцелуя, а руки крепко обнимали возлюбленного. Тогда он поднял девушку на руки и, крепко прижимая к сердцу, понес через всю комнату на роскошную, застеленную тончайшим пуховым покрывалом постель.

Отодвинув розовые шторы, он положил Цзывану на это ложе любви. Черные волосы рассыпались по розовым подушкам шелковой волной.

С минуту она так и лежала, глядя на него снизу вверх бездонными от счастья и волнения глазами. А он стоял над ней, не двигаясь, словно собираясь с мыслями.

— Когда ты пришла ко мне во дворце принца, — наконец заговорил он, — то, как предписывает китайской женщине древний обычай, ты приближалась ко мне от самого изножия кровати, покорно и униженно. Сегодня, мое сокровище, я повторю твой путь и сначала поцелую эти маленькие ножки. Я знаю, сколько они выстрадали за долгую и трудную дорогу! Но ты ни разу не пожаловалась, и я преклоняюсь перед тобой!

С этими словами Стэнтон Вэр склонился над любимой и нежно поцеловал каждый пальчик ее маленьких ног. Кожа Цзываны была такой мягкой, что невольно хотелось сравнить ее с лепестками лотоса.

Он сорвал с себя одежду и опустился на кровать. Цзывана страстно обняла его за шею, стараясь как можно крепче прижаться к сильному, мускулистому телу, касаясь его губами.

Стэнтон нежно убрал волосы сначала с одного ушка, потом с другого, целуя их, пока не услышал, как птицей бьется сердце девушки. Он почувствовал, как стремительно нарастает в ней возбуждение.

Губы ее тянулись к его губам. Но он поцеловал ее в лоб, а потом нежно провел языком по дугам густых черных бровей, в который раз удивляясь совершенству и безупречности их формы.

— Боже, до чего же ты хороша! — не смог сдержать восхищенный возглас Стэнтон. — И вся ты принадлежишь и будешь принадлежать мне одному!

Он немного приподнялся, чтобы заглянуть любимой в глаза:

— Учти, я ревнив! Я готов ревновать даже к воздуху, которым ты дышишь, к птицам, чье пенье ты слушаешь, к цветам, до которых ты дотрагиваешься! Ты моя, моя! Я не могу делить тебя ни с чем и ни с кем!

— В мире нет ничего… кроме тебя…

Он ощутил, как Цзывана притягивает к себе его голову, изгибаясь, чтобы быть ближе к любимому.

Но, избегая ее губ, Стэнтон поцеловал сначала маленький прямой носик, потом подбородок, потом уголок рта.

Он чувствовал, какое пламя разгорается в этом хрупком, но сильном теле. Руки все крепче обвивали его, дыхание становилось все чаще.

И вот наконец его губы прильнули к ее губам.

В эту секунду мощная волна страсти подхватила и понесла их в страну чудес, столь восхитительных, столь совершенных, что экстаз, который испытывали оба, граничил с острой, но такой сладкой болью.

Прижимая Цзывану все ближе и ближе к себе, пока они не слились в единое целое, Стэнтон Вэр все яснее понимал, что обрел наконец ту безупречную жемчужину, которую искал всю свою жизнь.

Эту жемчужину дано обрести немногим, поскольку она заключена в любви, которую посылают боги, в любви чистой и просветленной.