Ковалёва, а мне надоело быть такой хорошей и послушной. Всё-таки мы едем на байкерскую тусовку и гонки. Я хочу одеться эффектно! И да, если я смогу взбесить Бессонова — моё настроение будет ещё лучше.

— Мг… — кивнула Аня, кинув взгляд на мой телефон с открытой перепиской Стаса.

Я сглатываю, но беззаботно улыбаюсь.

— Ну так что, поможешь?

— Конечно, помогу, — рыжая мягко улыбается, — когда узнаю, для кого ты так стараешься! — она на меня нападает, выхватывая мой телефон из расслабленных пальцев.

— Аня! — подрываюсь за подругой, но пока добегаю до неё — она выскакивает из моей комнаты и промчавшись по коридору, закрылась в ванной. — Леонтьева, ты обалдела? — я стучу ладонью по туалету и пыхчу.

— Василиса, что за слова? — кричит мама где-то с первого этажа.

— Прости, мамочка! Мы просто… Заигрались! — кричу маме в ответ. — А ну быстро выходи, рыжая стерва. Ты слышишь меня? Верни мой телефон! — рычу я и ещё несколько бью ладонью по двери.

Отхожу к другой стене, облокотившись на неё спиной и сложив руки под грудью, пронизывая взглядом дверь уборной.

Вот же… Дерьмо!

— Василиса, мне уже нужно идти на работу. На плите ужин, а папе своему скажи, чтобы грел перед тем, как есть. А то его язва доведет до гроба быстрее, чем вечная работа, — причитает мама, проходя мимо меня в свою спальню, схватив свою сумку. — Всё, девочки, ведите себя хорошо, — мама останавливается, улыбаясь от хорошего настроения и подхватив мои щеки — целует в лоб. — Анечка, пока!

— До свидания, тётя Инга! — бодро отвечает подруга, а я стараюсь улыбаться, пока вижу маму. А вот когда я слышу хлопнувшую входную дверь в дом — я взрываюсь.

— Аня! Выходи, сейчас же! — дверь наконец-то отпирается.

Рыжая оценивающе смотрит на меня, протянув телефон обратно в мои руки. Я скидываю блокировку, и понимаю, что Аня прочитала переписку с Ковалёвым от конца и до начала.

— Что это ещё за предстоящий турнир на Живых холмах? — уточняет подруга, а я тяжело выдыхаю. — Ну давай, Авдеева, удиви! Последнее время я всё больше начинаю верить, что ты и в леопардовое платье влезешь и девственность до конца сессии потеряешь…

Я цокаю, закатывая глаза.

— Почему все помешались на том, что я ещё никому не прыгнула на член? — обозлённо рявкаю я, а я поджимает губы.

Отворачиваюсь от подруги и возвращаюсь в комнату. Хлопаю дверью, и подойдя к кровати, плюхаюсь на неё. Склонившись над телефоном, очередной раз перечитываю сообщения Стаса.

— Вась… — подруга заходит в комнату, осторожно ко мне подкрадываясь. — Ты же понимаешь, что это опасно?

— Это не опасно, если умеешь, — бурчу я, отворачиваясь от рыжей.

— Тогда, если это не опасно, и ты умеешь, почему вы оба скрываете о гонках на турнире? Ты же понимаешь, что будет, когда обо всём догадается Бессонов? Он убьет Ковалёва, а с тобой очень сильно поссорится, — шепчет Аня, но я больше отворачиваюсь к окну, когда она пытается заглянуть в мои глаза.

Не хочу с ней это обсуждать!

— Послушай меня, Вась… — подруга села на колени, схватив меня за колени. — Ковалёв скользкий тип. Он умеет манипулировать и, если он тебя к чему-то подталкивает, значит хочет поиметь пользу. Василиса! — Аня меня шлёпает по бедру, заставляя дернуться и посмотреть на неё.

— А ты не думала, что это я его использую?

— Вась, — она смотрит многозначительно. Одного взгляда хватает, чтобы сказать мне — ты не умеешь использовать людей. — Тогда, зачем? — она замечает, что я раздраженно поджимаю губы.

— Надоело. Всё это — надоело! — я резко поднимаюсь, а Аня падает на задницу, округлив глаза. — Надоело постельное в розовом или белом цвете! — со злостью сдергиваю покрывало с кровати, — надоела моя одежда, которая пошита для монашек! — сталкиваю стул со своей одеждой. — А что бесит больше всего, так это то, что я должна быть примерной девочкой и держать рот на замке. Надоело, у меня это уже вот здесь! — яростно прикладываю руку к шее и в какой-то момент тухну.

— Василиса…

— Я хочу, чтобы Бессонов увидел во мне личность, а не блондинку с правильными тараканами. Я хочу, чтобы меня признали на Живых холмах и заработать деньги на свой личный байк. Я хочу, чтобы сегодня у всех потекли слюни от моего вида и познакомиться со спонсорами… Чёрт! — я тру свои глаза, которые защипали, но стоически пережидаю эту волну сентиментальности. — Просто я хочу хотя бы иногда быть этой… — обреченно взмахиваю руками, — профессиональной сукой!

Аня поднимается и подходит ко мне.

— Василиса… — тяжело выдыхает, а я отворачиваюсь. Господи, ещё не хватало, чтобы Аня мне читала нотации! — Я научу, — внезапно утверждает Аня, но меня пробирает до мурашек от того, как по-заговорщицки звучит её голос. — Я научу, но ты должна пообещать мне, что никакого риска для твоей жизни не существует.

— Клянусь, Аня! Я знаю трассу Живых холмов, как свои пять пальцев, — показываю я ей свою ладонь, с надеждой улыбаясь.

Неужели, хоть когда-то всё будет по-моему?

— Вась, только не забывай, что у тебя их, всё-таки, двадцать. Ладно? — Аня задумчиво смотрит на меня, но, когда я делаю шаг на встречу и крепко обнимаю — ощущаю отдачу. — Только Бессонову ничего не ляпни за меня. Он точно Тёме по шее надает, а он — мне… Только не по шее, а по заднице!

— Обещаю!

Кирилл:

— Эй, лихач! А ну притормози! — слышу я оклик Макса, когда я с ребятами уже расселись по байкам.

Друзья на меня оглядываются, а я махаю рукой, давая отмашку. Сам же снимаю шлем и смотрю на Макса, который неторопливо подходит ко мне.

— Я же сказал, что смена закончена два часа назад. Почему ты всё ещё здесь? — уточняю я, пытаясь понять из какого гаража выскочил Макс.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — вопросом на вопрос отвечает мужчина.

— На счёт? — не вникаю, смотря вслед парням, которые двинулись в сторону Живых холмов.

— На счёт? То есть нормально, что Василёк больше не ходит на работу, а мне перестала отвечать на звонки, когда столкнулась с тобой на СТО? — он журит меня, как отец.

— Я не буду её заставлять работать, если она не хочет. Расчёт был каждый день, так что никто и никому ничего не должен, — раздражаюсь, вспоминая об этой занозе.

Уже как два дня она опять таскается с этим придурком-Фирташем! Меня аж трясёт, когда вижу их вместе, а она, будто специально едва ли не вешается на него на моих глазах. Это что же он ей там на ушко нашептал, что взволновал мою