Я решительно наклонилась, бережно подняла бабочку — и вложила ему в ладони, сложив одну над другой.

— Важно, — твердо сказала я. — Очень важно. Забудь о чувстве вины, забудь обо всем: ты любил ее, и она любила тебя. Это память, светлая и настоящая. Сохрани ее.

Губы Риана искривились, словно он не знал, хочет ли улыбнуться или сдержать рыдание:

— Даже если она погибла из-за меня?

— А это так? — тихо-тихо сказала я.

Он кивнул:

— Я не могу думать иначе.

— Расскажи мне, — попросила я. — Пожалуйста. Ты… я… я просто должна знать.

На этот раз Риан криво улыбнулся:

— Ну нет. Трагического героя из меня не получится, твое высочество. Перерыв на закуски и пронзительные откровения закончился. Выспись и поешь. И никаких упражнений сегодня: ночью ты будешь нужна мне свежей и готовой. Измотаю тебя сам.

Я поперхнулась:

— Что там было по поводу «прилично вести себя на публике»? Ты обещал Гаю!

— А тебе, между прочим, нравится.

— Нет!

— Ну нет, так нет, — хмыкнул Риан. — Еще будешь скучать по моим шуточкам. Минут пять: дольше я, пожалуй, не продержусь.

Он бросил взгляд на пустынную набережную. Начал накрапывать дождь, и, судя по тому, что очередь добровольцев не рассеивалась, до жителей Фосбриджа начало доходить, что город вот-вот окажется на осадном положении. Кажется, скоро нас ждет вереница уезжающих экипажей.

— Всех лошадей реквизировали, или сделают это в ближайшее время, — проронил Риан. — Городские ворота закрыты: пропускают лишь королевских курьеров. Я очень, очень, очень суровый королевский маг.

— По тебе незаметно.

— Потому что я тебе соблазнительно улыбаюсь? — Риан покачал головой. — Не стоит путать меня с обаятельным весельчаком. Когда мой мир в опасности, я убиваю без разбора, и, боюсь, ты сильно разочаруешься во мне, когда увидишь, как я это делаю.

— Испугаюсь твоей безжалостности? — тихо спросила я.

— И ее тоже, — кивнул Риан. — А теперь — есть и спать, и немедленно. Кто-то тут, может, и королевской крови, но сейчас порядок и закон тут я, и приказы тебе, не поверишь, тоже отдаю я. — Он ухмыльнулся. — И это ужасно приятно.

— Отомщу, — только и сказала я.

— Обязательно. Но болтать о незначительных вещах вроде наступающих южан и близкой смерти будем позже.

Я открыла рот для ответной реплики, но взгляд Риана был непреклонен. Я вздохнула и зашагала к дому, мельком взглянув на море под нависшими серыми облаками.

Я обернулась на него единственный раз. Мое сердце сжалось: Риан сидел на брусчатке, вытянув руку, и разглядывал бабочку так, словно силился что-то вспомнить. Почувствовать.

И не мог.

Вечер наступил незаметно.

Я проспала вторую половину дня. За обедом я едва отхлебнула бульон, закусив кусочком хлеба, но на ужин я попросила приходящую служанку приготовить индейку с овощами, и еда оказалась выше всяких похвал. Нежное мясо с поджаренной шкуркой, вкуснейший сливочный соус с травами и мелкая ювелирная нарезка овощей, тающих во рту. Я сидела бы за столом вечно.

Особенно после тревожных вестей от служанки, Рики. Ее мужа и сына забрали в ополчение, и, что еще хуже, их отправляли на границу, где, по слухам, стычки становились все ожесточеннее. И понятно было, что вернутся далеко не все.

— Если начнется настоящая война, будет куда хуже, — негромко заметила я. — Все встанут под королевские знамена, и крови прольется столько, что ни одна семья не останется целой. Пока мы сдерживаем нападение на границе, есть шанс, что война не начнется.

— Мне от этого не легче, — в сердцах сказала Рика. — Уж лучше пусть страдают все, чем я одна!

Я не нашлась, что на это сказать.

После того как Рика ушла, потребовав у Геррены плату за месяц вперед и получив ее, Геррена вернулась в гостиную, где я делала вид, что увлечена книгой. Кажется, там были стихи, притом ужасные.

— Я желаю знать, что связывает вас с королевским магом, — требовательно заявила Геррена. — И куда девался виконт Перре. Вам сообщили, я знаю, иначе вы волновались бы куда меньше.

Я подняла взгляд.

— Виконт Перре участвовал в покушении на королевского мага, — ровным голосом произнесла я. — И пытался заставить и меня. Он предатель, и, как вы можете догадаться, его ухаживаний я больше не приму.

И это еще очень мягко сказано.

— Разумеется, после всего, что с вами случилось, об этом и речи быть не может, — сухо сказала Геррена. — Но вы не ответили на мой первый вопрос. Что связывает вас и королевского мага? И, куда важнее, его помощника?

Геррена не отстанет. И простой ложью ее не отговоришь.

Я сделала глубокий вдох.

— Вы знаете, что Гай Реннон ранен, и Риан Тьелль замещает его. Точнее, — поправилась я, — Риан и есть королевский маг.

— Слух об этом пошел, но я не верила. И что же? Он ваш поклонник?

Я покачала головой:

— У него была невеста, и она умерла. Он все еще горюет.

— Все лучше, чем пялиться на ваши прелести, — проворчала Геррена. — И что?

— Он… — Я запнулась. Черт, я не знала, что сказать. Правду? Что маги хотят использовать мой родовой дар? Это было совершенно невозможно: Геррена не должна была знать, что мой секрет вышел наружу.

И тут за окнами послышался стук колес. Риан все-таки прислал за мной экипаж.

— Кто бы это ни был, — безапелляционным тоном произнесла Геррена, — сначала с ними поговорю я. И узнаю, что им нужно.

— Именно это я и хотел предложить.

Геррена охнула: Риан сидел на окне, положив ногу на ногу, и беспечно улыбался.

— Видите ли, у госпожи Харт есть скрытые магические способности, — заметил он. — Как сильный маг, я не мог этого не заметить. А поскольку наша магия схожа, нам нужна ее помощь, чтобы… ммм… наслать на южан небольшое наводнение. Я понимаю, что возможно, помощь будет незначительной, но в Фосбридже больше нет магов, и нам дорога каждая капля силы.

Его лицо было совершенно честным. Я втайне восхитилась.

— Я надеюсь, господин Гай Реннон едет с вами, — холодно сказала Геррена. — Ему я верю куда больше, чем вам.

Риан спрыгнул с подоконника и широко улыбнулся:

— Разумеется.

— И, будь вы хоть королевским магом, хоть членом Малого Совета, — ледяным голосом продолжила Геррена, — вы не посмеете уронить репутацию госпожи Харт никоим образом.

Я видела, что Геррене хотелось добавить, что я и так уже достаточно пострадала от лживых сплетен, но она была слишком хорошо воспитана, чтобы даже намекнуть о них при постороннем мужчине.