Неплохо было бы понять, кто он такой. Да, это было бы совсем неплохо. Ей не нравилось жить в неведении, а высказанные Джоном подозрения не давали ей покоя.

На верхнем листе пергамента была нарисована маленькая церковь, каменный портал, какие-то ажурные узоры для отделки окон, городские ворота. Изображения в беспорядке были набросаны на бумагу. Создавалось впечатление, что автору в голову приходили какие-то идеи, и он просто хватал первый попавшийся под руку лист и делал наброски, сопровождая их только ему понятными пометками.

Джоан почувствовала неимоверное облачение – это всего лишь наброски его проектов, и в этом нет ничего подозрительного ни для Джона, ни для кого бы то ни было. И все-таки…

Она осторожно подняла за краешек еще один лист и заглянула под него, затем еще один…И почувствовала укол совести: Риз мог вмешиваться в ее жизнь и ее планы, мог говорить, что хочет защитить ее, в то время как хотел обладать ею, но, тем не менее, он не сделал ей ничего плохого. Возможно, Джон всего-навсего подозрительный тип. Она не должна была верить его обвинениям, а тем более искать им подтверждение на столе у Риза.

Но слова Джона эхом отзывались в ее голове: «…ради правого дела… чтобы наказать преступника…».

Может быть, еще несколько верхних листов – просто, чтобы убедиться…

На лестнице раздались шаги. Она знала, что это Риз, чувствовала это. В замешательстве Джоан взглянула в окно: до наступлении темноты еще не меньше часа, он не должен был вернуться так рано. Девушка схватила веник и принялась подметать.

Риз вошел в комнату, очень красивый в рабочей блузе без рукавов и кожаных крагах, но почему-то мрачный.

– Ты сегодня рано вернулся.

Она махнула веником в углу, ловя паутину. Сердце бешено колотилось в груди: и потому, что ее едва не застигли на месте преступления… и потому, что он был рядом. Джоан всегда была немного настороже, когда знала, что Риз в доме. Его поведение прошлым вечером во время ужина только усугубило положение. Как только они оказывались рядом, между ними начинался бесконечный молчаливый спор, и не имело значения, о чем они говорили вслух, это их мысленное противостояние накладывало отпечаток на отношения.

– Болван, отвечающий за изготовление стекла, изменил его узор, не предупредив меня об этом, и теперь я должен срочно придумать подходящую отделку.

Он придвинул ногой к столу лавку, сел, порылся в пергаментах, наконец нашел совершенно чистый лист. Открыв коробку, вынул из нее какой-то деревянный инструмент, имеющий форму буквы V.

Джоан подошла ближе, чтобы лучше рассмотреть его.

– Что это?

– Этим рисуют круги, смотри.

Риз установил одну ногу устройства вертикально, а второй прочертил линию. Серая линия образовала идеально ровный круг. Он подвигал ножки устройства, делая букву V то слишком узкой, то слишком широкой.

– Смотри, можно получить окружность меньше или больше. Попробуй.

Она отбросила веник, взяла инструмент и сама нарисовала окружность.

– Маленький прообраз бесконечности, – заметил Риз, – без начала и конца. Совершенная форма, все точки на равном расстоянии от центра.

– Какое поэтичное определение окружности.

– Если долго заниматься геометрией, она и в самом деле покажется чем-то вроде поэзии. Мой мастер любил повторять, что в числах он сам Бог. Садись, я покажу тебе еще кое-что почти магическое.

Джоан скользнула на скамью, и он вручил ей прямоугольный треугольник.

– Сначала попробуй-ка нарисовать квадрат.

Следуя его указаниям, она нарисовала квадрат обожженной палочкой, которую он вынул из коробки.

– Теперь установи ножку этого инструмента посредине нижней линии. Так, а теперь открывай его, пока рисующая ножка не достанет до одного из верхних углов. Теперь проведи дугу вниз, выходя за квадрат, но остановись, когда дойдешь до черты, которая могла бы служить продолжением нижней линии. Продолжи нижнюю сторону квадрата до этой точки и, опираясь на нее, дострой прямоугольник.

Она никак не могла заставить одну ножку стоять ровно, пока поворачивала вторую. Помогая ей провести дугу, Риз накрыл ее руку своей ладонью.

Его прикосновение заставило сердце Джоан сжаться. Он настолько волновал ее, что потребовалось какое-то время, чтобы закончить рисунок.

– Не слишком ли много усилий, чтобы нарисовать обыкновенный прямоугольник?

– Это не обыкновенный прямоугольник – прямоугольник с такими пропорциями называется золотым сечением. Дополнение на стороне квадрата – это еще один прямоугольник с таким же соотношением длин сторон, что и большой, и его тоже можно разбить на квадрат и получить еще одно золотое сечение. И так далее, до бесконечности.

В этом действительно было что-то магическое, и это вызвало у нее легкую дрожь, словно ее разум столкнулся с какой-то высшей мудростью.

– Ты хочешь сказать, что этот процесс не имеет конца? Еще один прообраз бесконечности. Перед этим нельзя не замереть в благоговении.

Кажется, Риз был доволен тем, что это произвело на нее такое впечатление.

– Зодчие постоянно пользуются правилом золотого сечения. Оно помогает им придерживаться в своем искусстве гармоничных соотношений, которые радуют глаз. Часто это правило служит основой при закладке соборов.

– Это похоже на волшебство. Наверное, твой мастер был прав, в числах он сам Бог.

– Некоторые подмастерья очень холодно относятся к геометрии, хотя она совершенно необходима для того, чтобы стать хорошим каменщиком, но я всегда думал, что эта наука позволит мне одним глазком взглянуть на замысел Создателя.

Большинство людей, чтобы достичь этого, обращаются к молитве, а не к числам. Однако я не говорю о постижении воли Господней, я имею в виду логику построения мира.

Джоан никогда прежде не встречала человека, который бы размышлял над такими вещами, и понимала, что далеко не каждому он пытался объяснить все это. Риз позволил ей «одним глазком» взглянуть на то, как мыслит он.

– Иногда мне кажется, что я постигаю Его, когда леплю из глины, – сказала она, надеясь, что это не прозвучит слишком высокопарно, – тогда у меня все получается, мои руки не ошибаются, а фигура обретает именно ту форму, какую я создала в воображении. Такие моменты наполняют душу восторгом, каким-то неземным светом, более чистым, чем тот, что нисходит на нас в церкви. Он неописуемо прекрасен, но не так совершенен и безупречен, как эти числа.

– Да, это очень похожие чувства. Когда нами движет ремесло, мы постигаем не Разум, а Душу.

Он все понял, и это поразило ее. Джоан не думала, что все, кто своими руками придают чему-то новую форму, чувствуют одно и то же. Оказывается, и Ризу было знакомо это дивное состояние!