– Кажется, эти Ворошки – плохие люди, дорогой. Такие же плохие, как и те, с кем ты сталкивался прежде.

– Включая тебя?

– Настолько плохих, как я, попросту нет. Но про них тебе нельзя забывать. Их целая семья. И они не грызутся между собой. Много. А мои Десять Взятых, даже когда я держала их на самом коротком поводке, и то пытались вонзить нож друг другу в спину.

Хоть она и дразнила меня, в ее словах заключался намек. Я обнял ее и сказал:

– Я вернусь на равнину, чтобы не идти на риск столкновения. Мы ведь всегда сможем прокрасться сюда как-нибудь в другой раз. – Но мне не доставит радости то, что Бовок и на сей раз удастся уйти.

Я задремал, размышляя о логике Ворошков. И об этом загадочном мире, так давно пославшем наших предшественников в крестовый поход, цель которого уже давно забылась. Может, Ворошки лишь марионетки Кины? Не могут ли они оказаться еще одним механизмом, с помощью которого Мать Тьмы попытается начать Год Черепов?

– Нет, – не согласилась Госпожа, когда я высказал эту мысль вслух. – Мы знаем, кому предназначена эта роль.

– Я даже и думать о Бубу не хочу, милая. Я просто хочу спать.

Гоблин не отрицал ничего:

– Она каким-то образом сохраняла меня живым. Намеревалась меня использовать. Но она ничего со мной не сделала. Я почти все время спал. И видел уродливые сны. Наверное, ее сны.

Голос маленького колдуна звучал чуть громче шепота. И дрожал. Постоянно казалось, что Гоблин вот-вот расплачется. Неукротимый дух, делавший его прежним Гоблином, куда-то подевался.

Его слушатели никак не приветствовали его и не давали понять, что он им нужен. Он был и нежеланен, и не нужен. Потому что четыре года проспал рядом с Повелительницей Ночи, Матерью Обманников.

– Она живет в самом унылом месте, какое только можно вообразить. Там сплошная смерть и разрушение.

– И безумие, – добавила Сари, не отрывая взгляда от штанов, которые штопала.

– Где Копье? – спросил Тобо.

Гоблина уже про него спрашивали. Копье Страсти было душой Отряда. Так же, как и Анналы, оно связывало воедино прошлое и настоящее. Оно непрерывно находилось с Отрядом с самого его ухода из Хатовара и вернулось вместе с ним. Оно обладало как символической, так и реальной силой, будучи ключом к вратам. И еще оно могло причинять богине жуткую боль.

Гоблин вздохнул:

– От него остался только наконечник. Внутри Кины, когда я ее пронзил. Она заставила его переместиться сквозь ее плоть, и теперь он попал в ее лоно.

Капитан, которой откровенно не нравился этот языческий разговор, рявкнула:

– Может ли кто-нибудь из вас, неверных, это объяснить? Тобо?

– Я ничего не знаю о религии, Капитан. Во всяком случае, ничего практического.

– Кто-нибудь?

Никто из неверных не отозвался.

Зато у Дремы имелось несколько мыслей по этому поводу. Первая – то, что Кина не настоящая богиня. Она всего лишь поразительно могущественный монстр. И все гуннитские боги и богини есть не что иное, как могущественные монстры. А истинный бог только один… Она стояла, не сводя с Гоблина глаз и гадая, уж не станет ли наилучшим выходом, если его попросту прикончить? Молчание затягивалось. Гоблин все так же ощущал себя чрезвычайно неуютно. Как ему и положено, учитывая обстоятельства и его ограниченную способность объяснить, что с ним произошло.

Ему никто и никогда больше не поверит.

– У меня есть идея, Тобо, – сказала Дрема. Молчание снова затянулось: парень ждал продолжения, а она ждала, когда он спросит, что у нее за идея.

Глупые игрушки взрослых.

– А почему бы нам не отправить Гоблина помочь Костоправу в Хатоваре? – предложила Сари. – В любом случае, ему будет спокойнее среди старых друзей.

Дрема метнула в нее неприязненный взгляд. Затем то же самое сделал Тобо. Сари улыбнулась, откусила нитку, положила иголку:

– Вот и готово.

С лягушачьего лица Гоблина сошли жалкие остатки цвета, уцелевшие за время подземного заточения. Оно утратило всякое выражение. Но чем больше Гоблин старался сделать выражение своего лица непроницаемым, тем больше оно выдавало то, что он не хочет присоединяться к экспедиции в Хатовар.

Возможно, его приводила в ужас мысль снова повстречаться с форвалакой.

– Думаю, это замечательная идея, – проговорила Дрема. Холодно. – Костоправ прислал ворону с мольбой о помощи. А он уже прихватил с собой всех непредсказуемых солдат и чародеев. Гоблин, ты ведь еще не разучился делать свое дело? Колдовать сможешь?

Печальный маленький колдун медленно покачал головой:

– Не знаю. Надо попробовать. Но от меня даже в лучший мой день будет мало толку против настоящего таланта. И никогда не было.

– Решено. Ты отправишься по хатоварской дороге. Всем остальным. Все наши дела здесь завершены. И мы выступаем. Тобо, отыщи братьев Чу Мин. Они пойдут с Гоблином.

Новость о том, что скоро в поход, распространилась быстро. Оставшиеся с нами войска были рады ее услышать. Они слишком долго пробыли в этом неуютном и пугающем месте, пока их командиры грызлись из-за пустяков. Да и запасы продовольствия быстро сокращались, несмотря на все годы подготовки.

Я вернулся после консультации с белой вороной.

– Они уже спустились с гор на нашей стороне перевала.

– Значит, они двигаются очень быстро, – заметила Госпожа.

– Они начали гадать, не заподозрили ли мы что-нибудь. Им непонятно, почему несколько их Теней-разведчиков не вернулись, а немногие вернувшиеся так и не подобрались близко к нам. Поэтому они оставили пехоту, тяжелую кавалерию и артиллерию позади, чтобы добраться до нас быстрее и помешать нам подготовиться, если мы ожидаем сражения. И еще птица сказала, что они готовят какой-то сюрприз, но она не смогла подобраться достаточно близко и подслушать, какой именно.

– Не понимаю, почему они попросту не сидели здесь, дожидаясь нас, – пробормотал Лебедь.

– Наверное, потому, что здесь мало продовольствия, отсюда далеко до мест, где происходят события, и они не могли знать заранее, когда мы появимся. А хоть бы и знали. У них на севере целая империя, которой нужно управлять. К тому же, если бы они встали тут лагерем, мы могли бы просто-напросто увидеть их и не утруждаться спуском с равнины. И еще. Думаю, они ожидали, что мы двинемся по следу форвалаки, как только поймем, что здесь произошло. В таком случае они могли бы загнать нас в ловушку севернее Данда-Преш. На знакомой местности и поближе к дому. И я бы купился на эту уловку, если бы не отправил на разведку ворон и Черных Гончих.

И даже если не считать расстояния, эти места для них полны предрассудков. К тому же в семействе Ворошк сменился глава. Некто по прозвищу Старейшина неожиданно умер примерно в то время, когда мы вышли на равнину. А его преемник, похоже, больше ориентирован на действия.