* * *

После вчерашнего дождя воздух стал свежее, а бобы в огородах по обеим сторонам дороги между Стрэндом и Бродвеем, где выращивали овощи для продажи, казалось, вытянулись выше на фоне голубого неба и пыльной земли. Над головой кружили ястребы-перепелятники, то и дело пикируя вниз в поисках завтрака. Я прошел мимо фермеров и молочницы, которая вела за собой корову. Вдоль дороги тянулась вереница зданий: разнообразные жилые дома, прачечная, таверна. Многие дома еще только строились, отвоевывая поля в восточной части города. Я миновал церковь, окрашенную в ослепительно-белый цвет, вокруг которой возводили хорошие дома. За ними я увидел гравийные карьеры и мельничные колеса вдоль Дептфорд-Крик, где вода казалась оловянной. Может, когда-нибудь два Дептфорда встретятся и сольются, хотя это определенно не принесет радости утонченным обитателям Бродвея.

Но об этом пока рано было беспокоиться. Оказаться на Бродвее после совсем не привлекательных улочек Стрэнда было все равно что попасть в другой мир. Магазины на Хай-стрит напоминали храмы потребления для благородных господ: одежда по последней лондонской моде, вина с Канарских островов, венецианское стекло. Дамы под зонтиками от солнца обменивались сплетнями и советовали друг другу, как управляться со слугами. Джентльмены стояли небольшими группами и обсуждали торговые дела. Дорогие ткани, из которых была пошита их одежда, и блестящие шкуры их лошадей еще раз свидетельствовали о коммерческой мощи города. Даже в эти не самые лучшие времена деньги определенно текли на Дептфордский Бродвей, причем бо́льшую их часть приносило волнами африканского пота.

Я решил нанести еще один визит владельцу «Темного ангела» Джону Манди. Натаниель Гримшоу и Перегрин Чайлд знали о моей истинной цели пребывания в городе, Фрэнк Дрейк тоже легко мог о ней догадаться. Кто-нибудь все объяснит Манди, это только вопрос времени. Если еще не объяснил. Если он еще считает меня потенциальным инвестором, я должен воспользоваться этим преимуществом, пока не стало слишком поздно.

Манди жил в одном из кирпичных особняков с видом на Дептфорд-Крик. Искусная резьба над входными дверьми в эти дома включала символы того, чем занимались хозяева: тут – табачный лист, там – блестящий мускатный орех, где-то – улыбающиеся африканцы, придерживающие свои цепи. Дом Манди был одним из самых больших на улице.

Я постучал, и дверь открыла полная чернокожая горничная. Я сказал, что хочу увидеть Манди, и вручил ей свою визитку. Вероятно, вид моей формы ее успокоил, и она пригласила меня в дом.

– Подождите, пожалуйста, здесь, сэр, пока я поговорю с хозяином.

В холле пахло пчелиным воском и лилиями, которые стояли в вазе на консоли с мраморной столешницей. На стенах висели картины на библейские сюжеты. Я услышал топот бегущих ног, в холл ворвались двое детей, мальчик и девочка. Они не заметили меня, девочка наступала на мальчика, пока он не оказался прижатым к краю лестницы. Ему было около десяти лет, он был одет в розовую жилетку и бриджи, как дети джентльменов. Я с удивлением уставился на его лицо. Его кожа была лишь чуть темнее моей, но по форме губ и носа, а также вьющимся черным волосам я понял, что в нем течет африканская кровь. Девочка была младше его, светленькая и совершенно не похожая на мальчика. На голове у нее был чепец.

– Отдай! – сказала девочка.

Мальчик яростно покачал головой.

Что бы это ни было, девочка попыталась это отобрать, и мальчик оттолкнул ее.

– Чернокожий, – тихо произнесла она. – Сколько хлопка сегодня собрал? Мерзкий негр.

Мальчик набросился на нее, ударил кулаком, и она громко разрыдалась. Практически сразу из одной из соседних комнат появилась няня. Шурша накрахмаленными юбками, она схватила мальчика за руку и потянула прочь, шлепая на ходу.

– Маленький дикарь! Что я тебе говорила? Сестру бить нельзя!

Девочка улыбнулась сквозь слезы и последовала за ними в комнату, из которой вышла няня. Дверь закрылась, из-за нее теперь слышались приглушенные рыдания мальчика.

Сверху до меня донеслись голоса, говорившие на повышенных тонах, потом воцарилась тишина. Я вздрогнул. Мое беспокойство было вызвано не тем, что я стал свидетелем стычки детей, – хотя явное удовольствие девочки от страданий мальчика внушало тревогу. Прозвучит мелодраматично, но я почувствовал присутствие зла. Что-то в воздухе и странная тишина напомнили мне дом, в котором прошло мое собственное детство. Обычно я сразу понимал, что семья несчастна, и именно это чувствовал сейчас.

Где-то наверху открылась дверь, и горничная спустилась по лестнице.

– Хозяин просит, чтобы вы подождали его в кабинете. Он присоединится к вам через несколько минут.

Она открыла одну из дверей и отступила, чтобы я мог пройти. Она предложила какой-нибудь освежающий напиток, но я отказался.

– Пожалуйста, позвоните в колокольчик, если вам что-нибудь потребуется.

Она ушла, оставив дверь приоткрытой. Такие возможности предоставляются редко. Это был дар судьбы! Я действовал быстро.

Между высокими окнами, выходившими на улицу, стоял письменный стол из красного дерева. Я подошел к нему и наугад открыл один ящик. В нем были аккуратно сложены письменные принадлежности: перья, чернила, печати, песок и тонкие восковые свечи. В другом ящике я нашел бухгалтерскую книгу и открыл ее. В нее записывались траты на ведение домашнего хозяйства, в основном платежи торговцам с Дептфордского Бродвея. С финансами у Манди все определенно было в порядке.

Я убрал бухгалтерскую книгу назад и решил проверить другие ящики. Два были заперты, в остальных не нашлось ничего интересного. Вероятно, все деловые бумаги Манди хранил в том кабинете на складе. Я закрыл ящики и осмотрел помещение.

Несмотря на всю религиозность Манди, в этом кабинете мало что свидетельствовало о монашеской сдержанности. Чернильницы были серебряными, ковер – прекрасной персидской работы, в двух хрустальных графинах я заметил портвейн и херес. Искусно вырезанная каминная полка была из черного мрамора. На ней стояла большая серебряная шкатулка с орнаментом. Я поднял крышку и увидел, что внутри она отделана сандаловым деревом и разделена на три отсека. Два занимали ножи с красивыми серебряными ручками тонкой работы, третий был пуст.

Я проверил лезвие одного из ножей большим пальцем. Очень острое.

– Это подарок принца Конфедерации Аро [36], – пояснил голос у меня за спиной. – Я сотрудничаю с его семьей уже более двадцати лет.

Я повернулся и увидел в дверном проеме Манди. Он двигался неслышно для такого крупного мужчины.

Я положил нож и закрыл шкатулку.

– Простите мне мое любопытство, мистер Манди.

Он жестом показал, что это не имеет значения, и мы поклонились друг другу.

– Подобные подарки помогают завоевать доверие, а это единственная благодатная