Чем-то в последних высказываниях тон Ипатьевича сильно Ивану не понравился. Похоже, дедуля каким-то спекулянтам немалую пакость задумал. Но с другой стороны, если кого и наказывать некими хитрыми уловками, то как раз этих коварных деятелей, пиявок на шее народа. Ведь, по сути, таких как раз сложно посадить, потому что все взятки и откаты передаются очень скрытно, и поди потом докажи, что перепродажа земли незаконна! Купил за сто, продал за тысячу. А разница изымается в итоге с налогоплательщиков. А тем и неведомо, что прежде чем определить направление новой трассы, допустим, мэр города шепнёт кому надо, а тот скупит по дешёвке нужные поля. Потом покупатель даёт заявку на «стройку века» на этих пустырях, тем самым вздымая цены на них до небес. И тут оказывается, что они (поля) нужны государству. Или городу. Да так нужны, что ни вздохнуть, ни… выдохнуть. И тот их скупает по десятикратной цене. А потом мэр со своим человеком честно пилят навар.

А то, что целитель Хоч кого «хоч» проведёт, тем более почувствовав и осознав свои привилегии фантома, в этом сомневаться не приходилось.

«Ну и ладно! – решил задумавший переезд обладатель. – Ему советовать – только себе нервы портить. Сам задумал, вот пусть сам и крутится. Да, по сути, это ему нужна была лаборатория. А мы все уже вокруг неё подселимся. Так что…»

С любимой сударыней Фаншель следовало на тему переезда начать общение уже. Так сказать, закинуть удочки, авось сама клюнет. Только подумал, раздался настойчивый вызов-требование:

«Милый! Ты где! И что за странное молчание?»

«Легка на помине! Только о тебе подумал… Работаю над расшифровкой…»

«У меня радостная новость! Угадай какая?»

«Хм… Судя по твоим счастливым интонациям, ты отныне будешь творить Ялято лишь своим отличным настроением. Да?»

«Буду стараться. Но не угадал. Во-первых, я уже на сегодня закончила работу, а во-вторых, с завтрашнего дня у меня отпуск. Вырвала его у главного с кровью, пообещав через две недели работать в две смены. Правда, я молодец?»

«Да как тебе сказать… – Иван сделал вид, что в страшных сомнениях, но уже подключил к переговорам и деда Игната, чтобы он прислушивался и был в курсе. – Если ты будешь дома со мной, то твоя мама и папа будут у нас тоже торчать постоянно. Ни у меня не получится работать, ни ты не сможешь толком помочь «нашим»…»

Ольга даже растерялась:

«Ой! Об этом я не подумала…»

«Вот если бы нам от них на время чуточку дальше переселиться…»

«Точно! Давай снимем себе шикарный номер в отеле?.. – загорелась актриса. И тут же сама не согласилась: – Нет, так тоже нельзя… Или квартиру тогда… или дачу какую-нибудь… О! Дачу даже лучше будет! Лес, природа, травка…»

«Такого добра и помимо дач полно, – заявил солидно Иван. – К примеру, наш целитель покупает какую-то лабораторию в Подмосковье, так там, говорит, всего полно. Вот если бы туда можно было подселиться…»

«А как это посмотреть?» – несколько настороженно спросила супруга.

«Понятия не имею, да и на всё не могу разорваться. Придёшь домой, скажешь маме, что мы легли спать до ночи, а я тебя духом к Игнату заброшу. Сама всё осмотришь и решишь…»

Фаншель сразу же согласилась, да ещё и с повизгиванием. Как же, теперь только от неё зависел выбор места для будущего совместного проживания с любимым.

Пока жена официальными путями доберётся домой, Загралов решил и дальше посидеть над текстом и расшифровкой. Но заскочив в ванную и наскоро освежив лицо, уставился в зеркало как баран на новые ворота:

«Неужели это так просто? И так несуразно? – хорошо хоть мысленно привык немного, и действо уже не казалось совершенно диким. – Может быть, прямо сейчас и попробовать? Не получится, так пять минут меня не спасут… Ну да, а то впоследствии при Ольге будет неудобно как-то, да и стыдно… А так хоть сам прорепетирую, пока никого нет возле меня…»

Понятно, что когда полный десятник, а уж тем более полусотник тысячи раз совершает подобное действо, оно кажется ему не более странными, чем обычный чих. Но вначале, особенно когда представишь, что кто-то за тобой подсмотрит, так думается: «А на кой ляд мне второе тело? С одним бы вон управиться!..»

Так и Иван Фёдорович чуть не поступил. Но вовремя вспомнил о возможной встрече с наставниками:

«Они-то точно вторыми телами припрутся на рандеву! А мне что, через фантома говорить? Ничего, вот Галину из комы вытянем, Романова, дядю Мишу, на Девятого сагитируем, а к тому времени обязательно фантомы достойную кандидатуру на Десятую отыщут. Вот тогда и создам себе вторую ипостась, да на любую встречу могу смело отправляться! Да-с! Ну а сейчас… всё-таки попробую…»

Быстро разделся, влез под душ, намочил тело и стал мылиться, хихикая, как ненормальный. Потому что представил себе такую последовательность событий. Ну делает он что там описано, ну не получается у него. Ни сейчас, ни когда полным десятником станет. А потом дальше вычитывает в тексте такое сообщение: «Если вы всё сделали, как было сказано выше, то прошли тест на звание неврастеника, у которого отсутствует в сознании логика и здравый смысл. Поздравляем!» Вот тогда уже точно обхохочется!

А пока делай, что изучил, коль до сих пор не прочитал инструкцию до самого конца. Намылился толстым слоем, подхватил полотенце и осторожно, дабы не поскользнуться, потопал в спальню. Потому что следовало употребить зеркало величиной во весь рост, половинные в ванной и в прихожей не подходили.

Постелил полотенце под ноги, чтобы не запачкать капающим мылом палас, встал на него, вплотную к зеркалу. Скользнул по своему отражению взглядом, тяжело вздохнул напоследок, закрыл плотно глаза и… прижался всем телом к прохладной глади зеркала. Точно так прижался, как и советовалось в инструкции: «…как можно большей площадью собственного тела». Ага! Вот видок-то, наверное, со стороны! И замер… на целых пять минут.

Вроде недолго… если бы не в таком глупейшем виде! А ведь потом ещё и зеркало отмывать придётся, чтобы жена не увидела. Если сам не прилипнет окончательно, ибо мыло ссыхается, твердеет, начинает раздражать кожу, вызывая дикое желание прекратить этот цирк и просто, совсем неизящно почесаться.

Как отмучился, даже сам не понял. Но что-то свыше словно подтолкнуло в спину: пора! Не открывая глаз и не меняя позы «лягушка табака», осторожно сделал полшага назад и повернулся на сто восемьдесят градусов. Онемение и ссохшееся мыло не давали понять, удался опыт или нет. Скорей всего нет, потому что Загралов открыл глаза в полной уверенности, что логики ему не хватает и тест на неврастеника он сдал благополучно.

В следующий момент от неожиданности отпрянул назад так, что влип снова в зеркало намыленной спиной. На него, уставившись выпученными глазами, пялился голый мужик! В мыле!

Смешно, но не до смеха. Опять сердцебиение зашкалило до максимума, грозя инфарктом, и хорошо хоть зрение опознало «самое себя». Ну и лёгкие уже исправно заработали, поставляя кислород в ошарашенный мозг. А Иван уже маленькими шажками двигался по кругу, обходя созданное чудо, и удивлялся. Ведь сколько раз себя видел в зеркале, и чего уж там говорить, в любом виде, но ни разу ещё ему собственное тело не казалось настолько противным, чужим, несуразным и нескладным, как сейчас, с видом со стороны и «в натуре». Так что вполне естественно в голову закрались панические мысли: