ужас, от которого он, кажется, не может избавиться, независимо от того, сколько раз он всматривается в моё лицо или сглатывает.

— Чак-лет, — хнычут близнецы, а затем по одному из них оказываются по обе стороны от меня, обхватывают меня руками за талию и отрывают от земли. Спенсер отпускает моё лицо, хмуро глядя на парней МакКарти, но затем они трутся об меня щеками, и я снова вспоминаю тот день, когда вернулся Спенсер, когда мы узнали, что он всё-таки не был мёртвым парнем на дереве.

— Чёрт, мне никогда в жизни не было так страшно, — бормочет Тобиас, прекращая тереть щеку, чтобы посмотреть мне в лицо. — Это снова было повторение истории со Спенсером.

— Полиция отказывается разглашать имя погибшей девушки, — шепчет Мика мне на ухо, а затем почтительно опускает меня на землю и делает небольшой шаг назад. Рейнджер стоит прямо передо мной, в его чёрных волосах, остро подстриженных, появилась голубая прядь, в сапфировых глазах появился тёмный блеск.

— Где вы были, парни? — спрашиваю я, когда Тобиас неохотно опускает руку, а Спенсер засовывает руки в карманы брюк. Я протягиваю руку и откидываю со лба прядь своих растрёпанных в пьяном виде волос. Мои контактные линзы подобны пескам пустыни Калахари, которые царапают мои веки, когда я моргаю. — Я надеялась, что вы придёте и спасёте…

Мне не дают закончить предложение.

Вместо этого щёки Рейнджера вспыхивают, и он подхватывает меня на руки. Я имею в виду, полностью оказываюсь в его объятиях. Женщина-полицейский, которая должна была сопровождать меня, бросает на меня взгляд, означающий либо «ну ты даешь, девочка», либо «срань господня», я не уверена.

— Парни заперли нас в общежитии, — рычит Рейнджер мне на ухо, а затем целует меня так, словно я принадлежу ему.

«Да, пожалуйста!» — моё тело кричит прежде, чем мой мозг вспоминает, что я полностью автономна и независима и бла-бла-бла. Он слегка отстраняется, но только после того, как оставляет меня извивающейся в его объятиях.

Не сбавляя темпа, он поворачивается и плавно подводит меня к Черчу.

Мой жених пристально смотрит на меня своими янтарными глазами, моргая, как будто не уверен, что со мной делать.

— Кого мне нужно наказать за вчерашнее? — мягко спрашивает он, хотя на самом деле в этом заявлении вообще нет ничего мягкого. Черч Монтегю серьёзен, как сердечный приступ. Он прижимает меня к себе, когда женщина-полицейский наконец решает, что на сегодня она насмотрелась на моих парней достаточно.

— Нам нужно сопроводить мисс Карсон в общежитие, чтобы забрать её удостоверение личности. Если вы хотите последовать за мной, это прекрасно, но нам нужно идти. — Женщина ждёт, как будто ожидает, что Черч поставит меня на место. Он лишь смотрит на неё, а затем грациозно наклоняет подбородок.

— Вам позвонят примерно через… пять секунд, — он ждёт, и, о чудо, у женщины звонит телефон. Она хмурится и делает паузу, чтобы ответить, поднося трубку к уху.

— Сэр? — спрашивает она, а затем ждёт, удивлённо моргая, прежде чем взглянуть на нас. — Конечно, сэр. Абсолютно. Я понимаю. — Женщина вешает трубку, а затем кивает нам шестерым. — Вы можете идти, мистер Монтегю. Приношу свои извинения.

— Вы здесь для того, чтобы защищать и служить. Я не в обиде.

Черч поворачивается, когда я смотрю на него, разинув рот, и уходит, расталкивая толпу без единого слова. Остальные парни следуют за нами, и когда мы проходим мимо, я замечаю, что парней Марни нигде не видно.

Что, чёрт возьми, это значит?

— Что ты только что сделал? — шепчу, но я лишь слегка удивлена. У моих мальчиков буквально нет никаких угрызений совести по поводу того, что они перекладывают ответственность за свои семьи на других. Я лишь рада, что они используют свои силы во благо. В основном. Только не в спальне, да? Я чуть не смеюсь, но настроение явно мрачное.

Черч усаживает меня на скамейку под тенистым зонтом. На улице холодно, но, по крайней мере, ледяной дождь прекратился. Светит солнце, но воздух на вкус как снег у меня на языке. Я читала в Интернете, что первый снегопад в году обычно выпадает в середине октября, но это не похоже на то, что Матушка-Земля идёт по расписанию.

Парни окружают меня полукругом, прежде чем Черч щёлкает пальцами, и оба близнеца отдают ему честь, как солдаты.

— Да, сэр, — говорят они оба явно насмешливым тоном. Черч бросает на них нежный укоризненный взгляд, а затем качает головой.

— Пойдите принесите нам всем кофе со льдом, — он указывает на ближайший киоск с закусками, от которого тянется очередь в миллион человек. Здесь целое море зевак, притворяющихся, что они на самом деле хотят кофе, хотя на самом деле они здесь для того, чтобы поглазеть и, возможно, увидеть мёртвое тело.

Я вздрагиваю и впиваюсь пальцами в края скамьи, когда Рейнджер присаживается передо мной на корточки.

— Я бы действительно не отказалась от выпечки нагишом, чтобы расслабиться, — признаю я, и он слегка улыбается, протягивая руку, чтобы убрать волосы с моего лба.

— Что ты там увидела, Шарлотта? — спрашивает он меня, когда близнецы подбегают к кофейному киоску и, порывшись в кошельках и раздав бесплатные пятидолларовые купюры всем в очереди, занимают своё законное место впереди.

Я перевожу взгляд с них на Рейнджера, потом на Спенсера, а после на Черча. Он стоит, скрестив руки на груди, барабаня пальцами по рукаву своего бледно-голубого свитера. Спенсер садится рядом со мной, сплетая наши пальцы и успокаивающе сжимая мои.

— Девушку у подножия лестницы в луже крови, — признаю я и качаю головой, чтобы прогнать этот образ. — По-видимому, её звали Тори Страг, — я оглядываюсь на Рейнджера. — Марни говорила что-то о татуировке бесконечности у неё на запястье.

Парни напрягаются.

Рейнджер и Черч обмениваются взглядами, когда Спенсер издаёт звук слева от меня.

— Что? — спрашиваю я, переводя взгляд с одного на другого. — Вы что-то знаете об этом?

— Помнишь, как ты шутила по поводу теорий заговора твоего деда? — спрашивает Черч, делая шаг ближе ко мне. Мое тело покалывает от его близости, и я не могу не вспомнить, как он смотрел мне в глаза прошлой ночью, как будто я была рождена, чтобы принадлежать ему. Я киваю. Это всё, что я могу сделать. Иногда мне трудно говорить, когда мой жених так на меня смотрит. — О том, что существует тайный клуб, полный сверхбогатых?

— Клуб Бесконечности, — я щёлкаю пальцами, когда воспоминание возвращается ко мне. — Точно. Так вот в чём дело? — Рейнджер и Черч снова переглядываются, когда Спенсер, наконец, перестаёт пытаться быть крутым и сажает