бы существовать по сей день, а она не продержалась без меня и полгода. Следовательно, у них не нашлось ни нового продюсера, ни руки, способной поддержать их популярность.

– Может, вы сами постарались, чтобы они без вас не просуществовали долго?

– Каким образом? Я не мог перекрыть им эфир, оставить без концертов – я этим не занимаюсь. Зря вы считаете меня таким злодеем. Наоборот, первое время «Технологии» даже помогали все подряд, у группы появились друзья, ее бесплатно ставили в телепрограммы. Поддерживали их, говоря, что вот вы были под игом Айзеншписа, а теперь вырвались на свободу. Несколько месяцев у них были очень льготные условия для работы. Однако группа все равно развалилась.

– Не совсем понял туманную формулировку про белое и черное. Что вас конкретно не устраивало в «Технологии»?

– Мне не нравилось, что они, не имея на то особого права, постоянно разжигали бунт на корабле. Они были продуктом моего творчества. Я – частная фирма, и моим товаром являлась «Технология». Как подать такой товар, в какой обертке – решал я. Это была основа наших взаимоотношений, определенная договором. Им оставалась музыкальная часть, в которую я не лез. Однако, они каждый раз пытались давать мне советы по всем остальным пунктам, а потом начались еще и какие-то финансовые подозрения.

– В том, что вы забирали себе слишком много из их гонораров?

– В этом они как раз никак не могли меня упрекнуть. У них был менеджер, который являлся доверенным лицом «Технологии» и производил все расчеты со мной согласно контракту. Короче, они представляли мне финансовые подсчеты, а не я им. Да и не в моих правилах заниматься обманами в денежных вопросах. Тут все проще – у ребят начался хорошо известный синдром звездной болезни.

– Теперь вы с ними абсолютно не контактируете?

– Какие-то попытки были. Приходил Роман Рябцев с повинной, говорил, что он, да и вся «Технология» ошибались. Но, мне кажется, он так и не понял, что главное в творчестве – ответственность за свои обязательства друг перед другом, которые он, к сожалению, в свое время не выполнял. Мог опоздать на репетицию, на запись в студию, да и просто Рома большой любитель выпить. Мне трудно вновь с ним сотрудничать, хотя я и признателен ему за песни, написанные для Влада.

– А как пропали «Янг Ганз», которых вы так хвалили когда-то?

– Все, что в моих силах, я для них сделал. Но тут, с одной стороны, большую роль сыграла журналистская братия, принявшая группу в штыки. Хотя ребят это особо не смутило и альбом свой они закончили. С другой – коллектив заели постоянные раздоры между участниками. То бас-гитарист их не устраивает, то ударник. Пока даю им возможность разобраться в проблемах самостоятельно, но как только стану посвободнее, обязательно вернусь к «Янг Ганз» и уже просто силовыми методами заставлю группу существовать.

– Сташевский более вышколен и покладист, чем ваши предыдущие подопечные?

– Не скажу, что в наших отношениях полная идиллия. Влад – молодой человек с сильным характером, у нас за плечами полтора года нелегкой работы. Ему выпало тяжелое испытание – из обычного студента, не подозревавшего, что когда-нибудь он выйдет на одну сцену с Пугачевой, Градским, Антоновым и другими звездами, превратиться в известного исполнителя. Пока он не страдает звездной болезнью и отлично понимает на опыте предыдущих моих воспитанников, что ссоры и ругань без причины приведут к плохим последствиям для него как артиста.

Я нашел при случайных обстоятельствах человека, о котором сразу подумал: «Давай-ка это будет звезда!». Не сомневаюсь, что он станет суперартистом. Такого лица, личности с такими качествами нет не только на нашей, но и на европейской эстраде. Над проектом «Влад Сташевский» работают авторитетные композиторы, режиссеры, аранжировщики, специалисты по вокалу, отвечающие за свою работу и не допускающие откровенной фальши. Мы не делаем из Сташевского Карузо или Марио Ланца. Мы делаем яркого представителя молодежной сцены, идола, кумира. И наибольшее значение имеет артистический эффект, его имидж. Голос – не самое главное. Впрочем, в сравнении со многими другими голос у Влада достаточно приличный.

– Сколько еще нужно времени, чтобы он дорос до суперзвезды?

– Думаю, три-четыре месяца.

– Месяца?! То есть все ставки на второй альбом?

– Да, считаю, что с раскруткой второго альбома «Не верь мне, милая», мы выполним программу-максимум. Поскольку программу-минимум выполнил его первый альбом. За полгода продали 16 тысяч компакт-дисков и 500–600 тысяч кассет, выпущенных фирмой «Союз» (по известным причинам всегда занижающей тиражи) и, так сказать, официальными пиратами. Если учесть, что альбом уже массу раз переиздан неизвестными людьми, в лучшем случае от руки писавшими на кассетах «Влад Сташевский», то выпущено порядка трех миллионов аудионосителей.

В начале 1997-го я в очередной раз заглянул к Айзеншпису домой (его квартира фактически являлась и офисом). В тихом дворе дома в районе «Сокола» стояли лишь две иномарки – его «Понтиак» и «Кадиллак» Сташевского. Альянс продюсера и певца приближался к пику своего успеха. Готовилась двухдневная презентация в ГЦКЗ «Россия» четвертого альбома Влада «Глаза чайного цвета», выпущенного «Полиграмом», и Шмилич продолжал свою занимательную математику, которую представил мне буквально с порога. «Первый гонорар Влада за выступление в «Арлекино» был 400 долларов. Теперь его концерт стоит 5–8 тысяч! Я попросил социологов провести исследования, и они выяснили, что Сташевский входит сейчас в тройку самых популярных в России исполнителей. Его предыдущий альбом разошелся тиражом в миллион 40 тысяч экземпляров, а легитимная продукция на нашем аудиорынке составляет лишь 8–10 процентов. Значит, с учетом пиратского оборота, раскуплено более 10–12 миллионов кассет Влада, и они есть почти в каждой российской семье.

Новый альбом «Глаза чайного цвета» я показывал многим профессионалам, музыкантам, директорам радиостанций. Они считают, его очень коммерческим, это будет настоящий прорыв: десять песен, и каждая – потенциальный шлягер или супершлягер…».

Айзеншпис полагал, что настоящий продюсер должен говорить о своем артисте именно так, языком плаката, релиза, порой по-хлестаковски. Главное, «чтобы звенело». Он был конкретным представителем уходящей эпохи, и в новый век отечественного шоу-бизнеса не особо вписался. Как и его главный проект. Шмилич и Сташевский символично расстались накануне миллениума. А в «нулевых» парень из «тройки самых популярных в России» исполнителей быстро выбыл из игры, и сегодня изредка мелькает разве что в каких-то ретро-проектах.

Фридлянд. Человек из Кемерово, «раскрутивший» Меладзе

В 1996 году премию «Овация» единственный раз вручали не в концертном зале, а в столичном Малом театре. Именно там «продюсером года» впервые назвали не Айзеншписа, а молодого человека из Кемерово Евгения