— Александра, двадцать три, — сквозь зубы процедила ведьма, не обращая внимания на бывшего союзника, — Инна, Молога.

Услышав знакомое имя, мы с Итаном переглянулись и одновременно глухо выругались себе под нос. Семейное дело, ты только погляди!

— Старая знакомая? — уточнила Карина из-за спин Ксении и Самата: видеть нас она не видела, но, кажется, по одной экспрессии могла определить, где тут некультурная инфлюенсерша затесалась.

— Старшая навка Соколиной Горы, — мрачно просветила я ее и откинулась обратно на подушку. — Это, кстати, объясняет, почему она сама не насторожилась и не снялась с места, когда навок здесь почти не осталось. Одно дело — если бы ей просто платили за наводки, но совсем другое — если гомункулов делала ее дочь. При таком-то раскладе ей вообще ничего не грозило бы даже в том случае, если бы приключился внезапный дефицит живой воды.

— Можно подумать, ты в состоянии ей чем-то грозить, кикимора! — не выдержала Саша, подскочив в кресле. — Да ты же вообще ни на что не годна!

Я звучно фыркнула, вернувшись к расчесыванию волос. Вот еще свою профпригодность к изготовлению сомнительных кукол я разным ведьмам не доказывала!..

— Кому принадлежит идея делать гомункулов в человеческий рост? — поинтересовалась Карина, пресекая разборки в зародыше.

Эта тема ведьме понравилась гораздо больше.

— Мне, — самодовольно отозвалась она.

— Давай-ка угадаю, — поощрительно предложила Карина, — твой отец работал в заводоуправлении и часто жаловался, что все идут в экономисты и директора, а к станку и поставить-то некого?

Ведьма насупилась. Посторонняя навка не вызывала у нее доверия даже в том случае, если была готова выражать восхищение юным гением, решившим главную кадровую проблему — нехватку рабочих рук. В повисшей тишине вдруг стало отчетливо слышно, как жалобно потрескивает под Итаном надломленная планка в каркасе кровати, и я поспешно подвинулась, чтобы он передислоцировался на целую половину.

Ксения обернулась на шум, с нарочито нейтральным лицом скользнула взглядом по полуголому мужчине у меня в ногах и снова вернулась к своей ведьме.

— Рассказывай, — велела она таким ровным голосом, что я едва подавила самодовольную усмешку: лось в розовом полотенце был мой, мой и только мой. Даже если метка на нем (пока!) стояла чужая.

— Папа часто говорил, что многим менеджерам и прочим административным сотрудникам цены бы не было на производстве, — сквозь зубы процедила Саша, не в силах сопротивляться прямому приказу. — Здоровые лбы, но до семи пядей не дотянули где-то с полтора метра. Доверять им аналитическую работу — все равно что забить на нее в принципе, все равно не сделают как надо, а что сделают, то интерпретируют неправильно. Папа как-то сказал, что гомункул, которого я сделала для мамы, даром что в ладонь высотой — а умнее, и толку от него больше. Вот если бы наштамповать таких нормального роста…

— То есть идея все-таки была папина, — не удержалась я.

Карина вперила в меня укоризненный взгляд поверх спинки компьютерного кресла, и я заткнулась, не дожидаясь директив от начальства, хотя ведьма тут же высказала что-то не слишком уважительное в мой адрес.

— Папина идея, — фыркнула Саша. — Папа думал, что можно решить задачу в лоб: просто взять побольше… исходного материала. Ты хоть знаешь, из чего делают гомункулов? Загугли, только лучше сразу во время еды!

На доброе пожелание это не тянуло, даже если бы я действительно не понятия не имела, из чего их делают.

— Ты не хочешь знать, — шепотом заверила я заинтересовавшегося Итана.

Тот, на свою голову, не поверил и тут же ухватился за мой телефон: его «лопата» благополучно почила в бозе после купания в пруду. Я покосилась на страничку Википедии на экране и сочувственно похлопала Итана по руке.

— Зато я сразу сообразила, что этак никакого материала не напасешься, — с таким самодовольством сообщила Саша безо всяких понуканий, словно для подобного вывода действительно требовались пресловутые семь пядей во лбу. — А значит, нужно было менять подход… — она осеклась: Итан давился нервным хохотом так громко, что Карина на экране моноблока демонстративно закатила глаза.

— А оптимальным подходом было бы ограбление спермобанка и регулярные рейды на ассенизаторские машины, — ничуть не смутившись, объявил Итан. — Уж это с заводом точно никто не связал бы! — тут он все-таки посерьезнел и глухо добавил: — В отличие от череды исчезновений…

— Каких исчезновений? — фыркнула Саша. — Женщин, которые официально и так были мертвы?

— Поначалу ни о каких исчезновениях речи не шло, — вдруг влез Самат. — Живую воду делала Инна Молога. На этой воде замешивали глину, делали фигуру человека в полный рост, а в голову сажали сформировавшегося гомункула высотой в ладонь. Одна-две куклы в месяц — не тот объем производства, чтобы речь зашла о массовом внедрении и огромных прибылях. Подумывали уже сворачиваться, но тут на Инну вышел я. Но не учел, что на ее стороне играет ведьма, — договорил он странно осипшим голосом и смущенно кашлянул, возвращая себе нормальное звучание.

Если поначалу Сашей двигали только амбиции — как же, такая молодая ведьма — а уже додумалась до революционного изобретения! — то после поимки охотника, когда на горизонте замаячило решение проблемы с живой водой, производство резко расширилось, и появилась новая мотивация. В чем-то даже более действенная, нежели самореализация.

Кто же не мечтал о миллионах-миллиардах в свои прекрасные двадцать три?

С помощью охотника, уже набившего руку и научившегося неплохо заметать следы, Саша сколотила первую полноценную бригаду. Разумеется, даже связи отца в заводоуправлении никак не могли позволить замять появление в цехах десятка человек без документов и мозгов, — но их труд стоил денег, и неплохих.

А они ничего не просили.

Слово за слово — по городу начали появляться строители, которые могли класть кирпич и мешать раствор без перерыва на обед и сон, плиточники, способные делать ремонт в шесть рук на двух квадратных метрах, маляры и чернорабочие, которым было плевать на технику безопасности и условия…

Под городом росли коттеджные поселки, расцветали на свежеперекопанных грядках пошлые розы и наслаждались жизнью те, кто мог хоть как-то помешать развитию семейного дела. Те, кто мог хоть что-то сделать, — но предпочел закрыть глаза. Да что там, и в Уфе большая часть собрания интересовалась инновационными гомункулами с сугубо корыстными целями!..

Только навки все-таки почуяли неладное. Убедившись в бесполезности жалоб и исков, русалки сочли, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Кто мог, снялся с места, остальные затаились. Пятничные собрания в парковом пруду прекратились. О прибытии новых навок узнавать стало неоткуда, и проблема с живой водой снова встала во весь рост — а ведь спрос на кукол только рос, и материала требовалось все больше и больше!

Тогда Инна и решила, что пора рискнуть и избавиться от Веры. Ход оказался вдвойне выигрышным. Молога стала старшей, и вновь прибывшие должны были явиться к ней на поклон, если желали остаться в городе, — а приводил их безутешный русалочий вдовец, так и не нашедший в себе силы забыть о дыхании нави и начать новую жизнь. Бизнес процветал и расширялся, захватывая все большую аудиторию и затыкая все больше ртов…