из опрошенных очевидцев, изо рта появляется специфический неприятный запах. Часа через два у человека начинается бред, сначала тихий, потом буйный. Сознание затемняется, цвет лица меняется, в уголках губ появляется пена. Смерть наступает тихо, но агония, как правило, протекает бурно. Часто человек с криком бросается за борт и погибает».

Морская вода обладает одной коварной особенностью, которая в судьбе многих потерпевших кораблекрушение оказывается роковой: несмотря на горько-соленый вкус, человек, сделав пару глотков, уже не может не пить ее: видимо, эта ее особенность и натолкнула немецкого философа Шопенгауэра на афоризм «Богатство подобно морской воде: чем больше ее пьешь, тем сильнее жажда».

Корд Христиан Тробст в книге «Искусство выживания» пишет: «С каждым глотком морской воды жажда увеличивается. Потерпевший кораблекрушение пытается утолить ее очередным полосканием рта. Но как только он потерял самоконтроль, ничего на свете уже не остановит его пить морскую воду. И этой водой он напьется до смерти. Смерть от соленой воды также страшна, как и смерть от жажды».

Вот как описывает «смерть от соленой воды» двух своих товарищей кадет немецкого учебного судна «Памир» Фолкер Андерс. Этот огромный четырехмачтовый барк (один из знаменитых «Летающих П») был опрокинут шквалом во время урагана «Кэри» в Южной Атлантике в сентябре 1957 года. В сорвавшейся с борта судна полузатопленной шлюпке нашли спасение восемь молодых моряков. Они были единственными, кто спасся в этой катастрофе. Своим вожаком они избрали самого старшего и опытного из них Мартина Даммера — кока «Памира».

Когда в шлюпке кончились запасы пресной воды, двое из них не смогли устоять перед соблазном отведать морской воды. К рассвету следующего дня они начали бредить. Фолкер Андерс пишет: «Майн внезапно встал на ноги. Ему казалось, что он на борту «Памира». — Эй! Где судовой врач? — спросил он ребят.— Я искал его в его каюте, но его там нет. Я промерз до костей. Я буду жаловаться! Когда заболеете, как я, вам наверняка нужно будет лежать на койке.

Другие ребята схватили его, но Майн сопротивлялся со страшной силой, крича: «Я на вас пожалуюсь! Вы не даете мне пойти к врачу!» Он отчаянно взывал к первому помощнику капитана. Через некоторое время он успокоился. Потом неожиданно, когда за ним никто не смотрел, вскочил на ноги и патетически произнес: «Теперь я пошел к капитану!» Он громко захохотал, прыгнул за борт шлюпки и исчез в волнах. Больше мы его не видели. Потом это же началось с Питером Фредериксом. «Я сбегаю на твиндек к стюарду,— сказал он и поднялся. — Хочу достать что-нибудь попить». Он согнулся и стал искать пробку в днище шлюпки. Питер думал, что он в душевой на «Памире». Вдруг он отчаянно закричал: «Смотрите! Здесь все затопило, нужно вынуть пробки и спустить воду». Через несколько секунд он бросился за борт. Ганс Георг Вирт, сидевший в шлюпке у планширя, схватил Фредерикса за плечо, но не удержал его. «В тот момент я почувствовал прикосновение смерти»,— вспоминал после Вирт. Когда погиб Фредерикс, в шлюпке нас осталось всего шесть человек...».

Спор вокруг морской воды разгорелся после происшествия с лейтенантом ВВС США Джоном Смитом, самолет которого был сбит японцами в Тихом океане в июле 1943 года. Летчик оказался один на одноместном надувном плоту в районе Гуадалканала. Стояла страшная жара, воды у Смита не было, его мучила жажда, он опускал руку в воду, прикладывал ее к губам, но пить не решался, так как слышал, что человеку пить морскую воду нельзя. Позже он писал: «Вдруг рядом с плотом я увидел морскую птицу.

Она качалась на волнах и пила морскую воду. От этого я едва не сошел с ума. Это было выше моего понимания: почему птица, существо, у которого кровь теплая, как и у человека, может пить морскую воду, а я нет? Я достал свой «Кольт», прицелился и убил птицу, извлек ее из воды и, как зоолог, начал исследовать. Я пытался проследить путь движения воды от клюва до желудка. На стенках кишок я обнаружил слой жира. Может быть, это своего рода фильтр, который обезвреживает морскую воду,— подумал я и решил, что смогу ее пить, если добавлю немного птичьего жира».

Смит начал пить морскую воду, но у него началась тошнота. Она прекратилась, как только он проглотил несколько кусочков жира. В течение 5 дней он выпивал (вместе с жиром) по две пинты морской воды в сутки. Через 20 дней его подобрал американский военный транспорт. Он чувствовал себя вполне нормально. Рапорт летчика произвел в медицинских кругах США подлинную сенсацию. Еще бы — 20 дней без пресной воды!

Известно, что морская вода помогла выжить и советскому молодому флотскому врачу Павлу Ересько во время Великой Отечественной войны. Когда наша армия оставляла осажденный фашистами Севастополь, он с несколькими ранеными моряками на шлюпке ушел в море. У них было несколько фляг воды и немного хлеба. Раненые умирали один за другим. Врач остался один. Ему удалось убить десяток морских птиц. В день он делал несколько глотков морской воды. Через 37 дней шлюпку выбросило на берег Турции. В ней был один живой человек — Павел Ересько. Пережив плен и фашистский концлагерь, он вернулся на родину. До конца своих дней он работал хирургом в госпитале города Николаева.

Спор между сторонниками и противниками морской воды продолжался. Кто осмелится выступить против приговора, вынесенного десятками поколений людей? Но такой человек нашелся. Это был врач из Марселя Ален Бомбар. Он заявил: «Обвинение против морской воды — клевета. Приговор нужно отменить. Морская вода — не враг, а союзник потерпевших кораблекрушение. Лучший шанс спастись — не брезговать морской водой».

Изучив многочисленные случаи морских катастроф, Бомбар пришел к выводу: «Жертвы легендарных кораблекрушений, погибшие преждевременно, я знаю: вас убило не море, вас убил не голод, вас убила не жажда! Раскачиваясь на волнах под жалобные крики чаек, вы умерли от страха». Чтобы доказать, что главным оружием человека в борьбе с морской стихией является мужество, сила воли и уверенность в себе, он провел рискованный эксперимент. На маленькой надувной резиновой шлюпке, названной «Еретик», Бомбар 19 октября 1952 года вышел из Лас-Палмаса на Канарских островах в открытый океан и взял курс на Америку. На крайний случай у него имелся аварийный «НЗ», к которому он не притронулся. Других каких-либо запасов воды и пищи у него не было; 65 суток, полных опасностей и лишений, он пил морскую воду, сок, выжатый из рыб, и дождевую воду, которую ему удавалось