следом написал: «Своим докладом Сюнь Тинби наглядно показал, что трусит он и малосведущ в делах военных. Вот подтверждение тому. Сюнь был против того, чтоб мы отбили у Нурхаци крепость Чжэньцзянчэн. «Не взять её нам, — говорил, — лишь понапрасну понесем потери». Но настоял я, и Чжэньцзянчэн опять у нас». Того, что ко взятию Чжэньцзянчэна Ван касательства не имел и даже толком не знал, где расположена она, в Пекине проверять не стали. А свора евнухов победно загалдела: «Не правы были разве мы, когда Ван Хуачжэна выдвигали. А что ваш Сюнь Тинби хваленый?!»

— В делах военных слово последнее отныне принадлежит сюньфу Ван Хуачжэну, — гласил указ, пришедший из столицы в Гуаннин{113}.

Цзинлюэ Сюнь Тинби, теперь, считай, уже без войска воевода, исчерпав все доводы в пользу необходимости выставить сильные заслоны, умолк, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик. «А надобности в том не вижу, — цедил через отвисшую губу Ван Хуачжэн, — нас река Ляо и укрепления на берегу надежно защищают. Потом еще я кое-что предпринял. Но об этом, — многозначительно произнес сюньфу, — пока не время подробно говорить».

* * *

Поднеся к лицу отполированный из бронзы круг, Ли Юнфан горделиво приосанился, выпятил вперед подбородок. Оставшись доволен осмотром, удовлетворенно хмыкнул. Отложив зеркало, степенно прошелся по комнате. Семеня за ним, слуга на ходу одергивал полы новой курмы. Подтянув блестящий пояс, надвинув ниже на лоб шапку с золотой бляшкой спереди, Ли Юнфан выставил вперед левую ногу и подбоченился. «Каково?» — спросил прислужника. Тот, сгибаясь в поклонах, восхищенно зацокал языком.

Да, кто лично знал юцзи Ли Юнфана в бытность его начальником фушуньской крепости, сразу бы сказал: «Время пошло ему на пользу». Бывший юцзи не стал бы оспаривать такое суждение, доведись его ему услышать. Но добавил бы вслух или про себя, что к своему благополучию причастен и немало сам. Рвением заслужил доброе расположение Нурхаци. Себя не жалел и людей своих, соотечественников, что поначалу были переданы в его ведение в Синцзине, то бишь в Хету-Ала, тоже не щадил. Заставил со рвением обрабатывать землю, ремеслами заниматься для нужд маньчжурского государя{114}. Связал с ним свою судьбу. Возврата назад, на службу к Сыну Неба, нет. Так решил твердо и бесповоротно.

Старание Ли Юнфана Нурхаци приметил. Понемногу и доверять стал. Как-то перед очередным походом против его же, Ли, бывших соотечественников нарочно позвал к себе. Пытал, как военного, что лучше предпринять в предстоящем сражении. Ли таиться не стал, а сказал, что он бы так, к примеру, поступил. Совета Нурхаци послушался и верх одержал в той битве с минским войском.

Доверие к себе он укрепил надежно вроде тем, что письма, которые чины китайские ему с лазутчиками присылали, он Нурхаци собственноручно показал. А в письмах тех предлагалось Ли Юнфану вернуться служить Сыну Неба. Он-де не только простит проступок прежний, но щедро наградит ещё{115}.

Растроган был весьма Нурхаци, когда те письма показал ему Ли Юнфан. «Я вижу, — щурил ставшие лисьими глаза, — что доверия великого достоин. Не ожидал, не утаю, такого от тебя. Ведь ты происхождением не наш, а поступаешь так, как будто общий у нас предок. Понятно, — довольно руки потирал Нурхаци, — достоин ты не только похвалы. Так вот я объявляю: за три больших проступка, что можешь совершить ты, заранее тебя прощаю. Ну а четвертый совершишь, — Нурхаци предостерегающе помахал пальцем, — тогда пеняй уж на себя. И внучка моя, твоя жена{116}, пускай и не думает просить о помиловании».

— Ну ладно, одежда новая мне впору, вижу, — провел Ли Юнфан по рукаву курмы, — Давай снимай, — сказал слуге, — и дай чего-нибудь попроще. Из дома больше выходить не стану.

Переодевшись в домашнее платье, Ли Юнфан пошел в свои покои. Велел зажечь огонь и принялся читать. Не часто доводилось ему за последнее время книгу открывать. В разъездах да походах не до того. Когда случалась небольшая передышка, так сразу спать валился. А вот сейчас вроде затишье подольше, чем обычно, наступило. Сказать нельзя, что мирная вполне настала жизнь, но все же появились и часы досуга.

Стук дробный, но не громкий в дверь отвлек от чтения. «Кто там?»— «Это я, хозяин», — просунул голову слуга, испуганно глаза тараща. По виду его Ли сразу понял, что тот пришел с каким-то важным делом. «Ну, говори», — сказал нетерпеливо.

Слуга замотал головой и приложил палец к губам. «Иди ближе, на ухо говори». Почтительно нагнувшись к хозяйскому уху, служка что-то торопливо зашептал. Ли Юнфан отпрянул назад, потом подался вперед и молча уставился на слугу. И, словно прочтя на его лице подходящее решение, кивнул: «Веди его сюда».

Как только незнакомец заговорил, Ли Юнфан по выговору признал в нем своего, китайца из местных старожилов. Повадки, да и речь, выдавали его невысокое положение. Однако Ли снизошел до того, что учтиво спросил: «Как Вас звать-величать?»

— Лю Цзихоу зовут ничтожного слугу.

— Занятия какого?

— Торговый дом имел раньше в Цинхэ{117}. Теперь, — развел руками, — как сами можете понять, нет никакого достояния. Всего лишился.

— Откуда прибыл сейчас?

— Из Гуаннина.

Изображая удивление (уже сказал слуга, откуда прибыл Лю), Ли поднял брови и округлил глаза. Помешкав просто так, спросил: «Явился сам иль послан кем?»

— Сюньфу Ван Хуачжэн послал меня. Но к Вам пришел я сам, поскольку б мог и не прийти.

— Ну, раз прислал сюньфу Ван Хуачжэн, то, значит, Дело важное ко мне имеет?

— Письмо вот от него. В нем сказано все, видно.

Печать сломав небрежно, Ли Юнфан прочел письмо. Все то же самое. Только рука другая. «Оставь разбойника дацзы Нурхаци и Сыну Неба переходи служить. Он прегрешение прежнее твое готов простить. Больше того, даст выше звание того, что прежде не имел». «Посулы эти не внове мне, — усмехнулся Ли. — На них я не польстился прежде. Сейчас весь Ляодун, считай, в руках Нурхаци. И потому теперь тем более не вижу смысла на уговоры вражьи поддаваться».

— Ответа я писать не стану, — в упор посмотрел Ли Юнфан на Лю Цзихоу. — А вот с тобой как поступить?.. Ведь ты пришел оттуда, и потому не наш. Лазутчиком тебя пока не назовешь. Ты вроде посыльного, принес письмо. А может быть, тебе дано ещё какое-то задание?

— Именем предков клянусь, — запричитал Лю, распластавшись на полу, — был послан письмо отдать. Да я давно уж помышлял Нурхаци стать слугою, да вот оказии все ждал.

— Слова — одно, другое вовсе — дело.