В сплошном огневом барьере «воинов ислама» образовался разрыв, что и позволило батальону прорваться назад. Самого сержанта, когда он спускался с противоположной стороны плато, по ошибке чуть не застрелили свои же. В той неразберихе никому и в голову не могло прийти, что на вражеской высоте может оказаться кто-то из своих. Кое-как, однако не бросив ни одного раненого и ни одного убитого, унесли ноги.

Итог «Бахаракской кампании» – тринадцать убитых, семьдесят восемь раненых, из которых трое с черепно-мозговыми огнестрельными травмами скончались по дороге и в санчасти, а еще полтора десятка солдат и офицеров были списаны потом в госпиталях по инвалидности.

Само собой, что «стрелочника» нашли незамедлительно. Командира полка подполковника Л.Я. Рохлина тут же сняли и перевели с понижением в должности в 191 омсп (Газни). Не спасло его даже то, что планировали и проводили операцию совершенно другие люди.

Примерно через месяц была проведена акция возмездия. Прислали несколько батальонов из других соединений 40А, из Кундуза перебросили часть разведбата, прибыли артиллерийские и реактивные батареи. Вся эта армада высадилась в Бахараке и в тот же день при поддержке нескольких вертолетных эскадрилий и баграмской штурмовой авиации начала грандиозную чистку всего района.

Понятно, что «духи» – народ отнюдь не глупый – с такой группировкой сражаться не пожелали, спокойно отошли вглубь территории, а затем и вовсе ушли в Пакистан, благо недалеко – и сорока километров не будет.

За ними, дабы не испытывать судьбу, прихватив с собой немудреный скарб и всю живность, ушли и мирные жители. Сборная команда советских и афганских войск северо-восточного региона побродила недельку по высокогорью, постреляла немного по пустым кишлакам да по редким заградотрядам, которые, дабы шурави бдительность не теряли, оставили моджахеды, потеряла там человек десять: подрывы, самострелы, изнеможение, кто со скал сорвался и все такое прочее – и ни с чем вернулась назад.

Впрочем, были и «трофеи»: приволокли назад, в гарнизон Бахарак, семь остовов брошенных БМП. Афганцы не только демонтировали оружие и двигатели, но умудрились снять и унести в неизвестном направлении всю внутреннюю обшивку, башни (!) и даже некоторые бронелисты. Так что на место дислокации первого батальона вернулись одни остовы. Но хоть что-то…

Надо сказать, что новому командиру полка подполковнику В.А. Сидорову недолго пришлось командовать полком: в конце сентября 1984 года он погибнет от случайного взрыва своей собственной гранаты в подсумке, у которой сломается предохранительная чека.

Теперь пришел наш черед наводить страх на местных душманов.

Комдив поставил задачу: завтра с утра высаживаем 3 вертолетных десанта, по роте каждый, в район созданной душманами дамбы, подрываем ее и начинаем «чистить» окрестности. Одновременно два батальона действуют в других направлениях с аналогичными задачами. Батальон же 860 омсп с нашим усилением идет по дороге на Бахарак, где дислоцировался их 1 мсб, ведет туда колонну с материальными средствами и новой техникой. В обычное время сообщение с Бахараком было только по воздуху.

Утром следующего дня я уже был на своем НП и наблюдал высадку вертолетного десанта. Первые несколько машин удачно приземлились и, высадив десант, взлетели. Следующая тройка вертолетов садилась уже под огнем душманского пулемета ДШК.

На счастье, пулеметчик открыл огонь, когда вертолеты были уже у земли, на высоте метров 10, и две машины, получив попадания, свалились набок и, зацепив лопастями винта землю, рухнули вниз. Находившиеся в вертолетах люди получили травмы, но никто не погиб. И это было уже хорошо. Прилетевшие боевые вертолеты МИ-24 быстро подавили огневую точку, и высадка десанта продолжилась.

Взорвав дамбу, пехота начала прочесывать близлежащие районы и вскоре обнаружила несколько пещер, подготовленных как пункты базирования бандформирований. Там были мины, взрывчатка, выстрелы к РПГ, пропагандистская литература, продовольствие и медикаменты. Сами душманы разбежались еще при высадке десанта. Что же, первый день дал хорошие результаты, как всегда, сыграл фактор внезапности.

А вот на дороге, что вела на Бахарак, события разворачивались не так успешно. Сама эта дорога проходила по ущелью, ширина дороги 3–4 м вдоль протекавшей здесь реки Кокча. Она была буквально нашпигована минами. Кроме того, с прилегающих гор постоянно вели огонь снайперы. Особого эффекта огонь их не давал, так как велся с большого расстояния, но изрядно мешал саперам снимать мины.

На второй день, когда наша колонна продвинулась километров на 10, душманы подорвали целую скалу, которая завалила вообще приличный участок дороги почти на километр. Здесь уже мы были бессильны, ведь для проделывания прохода в этом завале была нужна тяжелая дорожная техника и время недели 2–3. А поскольку ни первого, ни второго у нас не было, то пришлось вернуться ни с чем.

В основном районе операции тоже не все шло гладко. Прежде всего погода. Хоть и был уже конец марта, но было холодно, шли дожди, сплошная грязь. Ночью заморозки, люди, насквозь промокшие, покрывались ледяным панцирем. Было уже несколько случаев смерти от переохлаждения. К тому же большинство мотострелковых и разведывательных рот действовали в высокогорных районах, где лежали вечные снега.

Кого мы там искали, видимо, знал только генерал-майор Орел, начальник оперативной группы Генштаба, присланной из Москвы. Им нужны были громкие победы, ордена и все такое прочее. Вот и чесали мы обледенелые горы, хотя все прекрасно понимали, что никого и ничего там нет.

Обычная тактика душманов: при прибытии наших значительных сил в район операции они прятали оружие и расходились по домам. Почему-то Орел считал, что душманы сидят в высокогорных пещерах, стуча там зубами от холода. Мои доводы он отвергал и все требовал взять «языка». Я предлагал ему вместе с батальоном ХАД провести облаву на базаре: там бы мы наловили этих душманов сколько душе угодно. А он – «…какой базар, какая облава? Вы войсковая разведка и должны вести разведку уставными способами». Комдив, слушая наши разговоры, только хмыкал, но не вмешивался.

Пришлось несколько ночей гонять в засады разведроту 149 гв. мсп. Ничего, конечно, они не нашли. Я же, опасаясь случайных потерь, приказал командиру роты ставить засады вблизи нашего боевого охранения, а в горы не ходить. Оно ведь хорошо в теплой палатке штаба мыслить и выдумывать черт-те что, а люди будут мерзнуть и мокнуть всю ночь, проклиная меня за бесполезную засаду. Кроме того, большая возможность самим нарваться на засаду или мины. Этого я боялся больше всего. Поэтому поморочил я голову генералу несколько дней, он вскоре потерял к своей идее интерес и отстал от меня.

Хочу отметить, что характер боевых действий с обеих сторон был крайне ожесточенным. Накал обстановки в Бадахшане характеризовало серьезное ЧП, произошедшее около месяца назад, в середине февраля в 860 омсп.

В ходе реализации разведывательных данных в Карамгульском ущелье погибли люди. Это был хозяйственный взвод 2 мсб и несколько минометчиков – всего человек 20. Не знаю точно, что заставило командира батальона отправить эту группу самостоятельно в полк, но к назначенному времени они не прибыли.