по ивам, медленно сменяющим друг друга, то выходило, что я плыву чуть медленнее, чем я бы шел, если бы я шел быстро.

Странно, тот игрок так уверенно говорил, что рекой до Развила добраться — в два раза быстрее, чем пешком. Да и Срджа сказал, что даже еще скорее можно. Потом я подумал, что река, например, может идти по прямой, а дорога — петлять, обходить всякие овраги, косогоры и буреломы. Тем более по пути до Развила — десяток деревенек — с квестами, небось, удобными сеновалами и трактирами, да и идти постоянно — утомишься, привалы всякие нужно будет делать. А у меня — красота, сидишь, как на диване, а живая блескучая дорога сама тебя на себе несет куда надобно. Ноги, правда, затекают, и иногда приходится кружкой со дна просочившуюся воду вычерпывать и выливать за борт. Не говоря уж о весле — правое плечо заболело уже через час, но деваться было некуда. Упрямая плоскодонка по-прежнему каждую секунду норовила развернуться боком и уехать в один из берегов, в гущу ив.

Даже начал немножко жалеть, что удрал из Разборихи — сидел бы сейчас на мостках, удил, готовился к обеду…

Но потом дело пошло чуть повеселее — берега стали отдаляться друг от друга, речка расширилась, и оказалось, что если теперь плыть ровно посередине — то «Трясогузка» начинает довольно-таки весело бежать вперед. Конечно, все равно приходилось следить за курсом и поправлять его пару раз в минуту, но энергичная гребля осталась в прошлом.

Несколько раз мимо проплывали коряги, которые я каждый раз принимал за крокодилов в первые секунды — и получал бодрящий душ адреналина. Да, я знаю, что нахожусь практически на северных землях, но кто знает, что там создателям Альтраума в голову придет: выведут особый сорт морозостойких крокодилов, да понатыкают их куда ни попадя. Осмелел даже настолько, что тихонько наладил удочку, пристроил ее торчком и придерживал босой ногой— пусть наживка сзади за кормой едет, может, я стопой почувствую поклевку.

Когда через полчаса леску вынул, червяка не было, но, возможно, его просто течением снесло. Больше уже не валял дурака — рыбалка наощупь больше раздражала, чем развлекала.

Тем более, что плыть и так было интересно, Казалось бы: вода, берега да ивы. А вот пойди же ты — все время что-то на реке происходит. То большая рыба в стороне по воде хвостом ударит, то мимо желтых кувшинок пройдем, то прямо передо мной самый настоящий аист в пике ушел, пронесся над водой и взмыл в небо в с рыбкой в длинном клюве. Совершенно неожиданно увидел деревеньку — мостки, баба в косынке с мостков белье полощет, деревья расступились, проплыли огороды, плетень с сушащимися горшками, корова с берега на меня мычит — здорово. Так без обеда плыл до глубоких сумерек, а потом еще не меньше часа — все выбирал на берегу место, которое казалось бы побезопаснее. Такого не нашел, причалил у отмели без зарослей, лодку убрал — и только после этого почувствовал, как устал. Так устал, что стоять почти не могу. И костра разводить не хочу. И вообще положите меня и дайте помереть. В одеяло закутался, пирожки все сжевал, запил из кружки водой, которую в реке прямо набрал — черт с нею, с дизентерией.

Засыпал в полной уверенности, что какой-нибудь злокозненный волк, медведь или трехголовый носорог меня сейчас тут обнаружит и съест, так и не дав толком выспаться. Но проснулся вполне живым и с полным комплектом конечностей — чудеса все-таки случаются. Буквально пару часиков рыбу с берега половил, поймал здоровенного леща. Вот реально огромный — чуть ли не хвостом до локтя мне дотягивается, если руку слишком сильно не распрямлять. Пожарил его на сковородке на углях — и съел. То ли я лещей не люблю, то ли кулинарию мне все-таки нормально прокачать бы не помешало.

Вторая ночевка прошла вообще роскошно. Камка еще подраздалась — и ближе к вечеру я наткнулся на настоящий островок посреди реки. Пустой совсем, травой поросший, с одинокой ивой у воды. Вот там я и костер нормальный развел, и искупался, и рыбы для ухи наловил. Есть уху, правда, не стал, тут, кажется, если рецепт не выучил — то совсем дрянь получается. Зато спал спокойно — никого и ничего не опасаясь, хотя те же медведи, плавают, кажется, прекрасно, но им же сперва с берега меня надо унюхать, а река, говорю же, уже прямо широкая стала. Проснулся голодный, как не знаю кто — и сразу за удочку. Клевало, как назло, плохо, так что в дорогу я отправился, позавтракав лишь тремя жалкими крошечными и плохо поджаренными окунями. И к вечеру так живот подвело, что, увидев очередные мостки и нахоженную от них вверх по крутому берегу тропинку, тут же лодку отозвал и помчался к людям. Люди — это хорошо! Где люди, там щи и каша! А я богач, у меня есть пять серебряных и медь еще!

Деревня была очень похожа на Разбориху — только рынок с другой стороны и торговцев там ни одного не было. И никого не было. Дом старосты пустой. Избы закрытые. Вообще ни одной души — ни игроков, ни неписей. Такое впечатление, будто все селяне, прибрав своих коров, гусей и кур, куда-то удалились. При этом в харчевне — караваи хлеба лежат на прилавке — немного черствые, и бочонок пива стоит тут же — открывай кран и наливай. Я так и сделал, серебряную монету на прилавок положил и два каравая прихватил. Сижу перед харчевней, пиво пью, каравай ножом отрезаю. Ничего так. С пивом неплохо.

Спать привычно пошел на сеновал, хотя в доме старосты диванчик у стены стоял — даже с парой подушек. Но вдруг селяне ночью с какой-нибудь свадьбы-гулянки в соседней деревне вернутся, а я тут самоуправством в чужом доме занимаюсь — оно мне надо? Я твердо решил быть самым законопослушным жителем этого мира — очень уж мне местные судебные нормы не понравились.

Проснулся от странного звука. Будто скребся кто в стену сеновала, причем когтями полуметровой длины. Скребся и подвывал, страшненько так. Темно, сеном пахнет, и вой этот, и это нехорошее царапанье. И еще один запах — пугающий, отвратительный, как гнилым ацетоном, только хуже и страшнее. Сердце в горле застряло, я под сеном застыл, не дыша, и тут в дверном проеме — лунный свет, видимо, из-за туч ночная хозяйка вышла — а в проеме