Таким образом, изменение контекста может быть вызвано химическими изменениям и в мозге. Вот почему людям иногда хочется заниматься сексом, а иногда нет. Иными словами, восприятие способно повлиять на влечение к противоположному полу.

На готовность следовать различными паттернами в мозге могут также оказывать влияние иные входящие сигналы, которые поступают в мозг вместе с другими аналогичными импульсами. Таковые включают команду, которую человек отдает самому себе, вспомнив о необходимости диеты или о том, что мусс способен стать причиной мигрени.

Простым примером восприятия, изменяемого самовнушением, является эксперимент, который любой может провести над собой на каком-нибудь спортивном мероприятии. Сначала просто окиньте взглядом собравшихся на стадионе людей. Затем дайте себе команду выбрать из зрителей тех, у которых есть что-нибудь красное в одежде. Теперь взгляните на зрителей снова. Неожиданно для себя вы легко выделяете людей из толпы по заданному признаку. Теперь попробуйте проделать то же самое с желтым цветом. Самовнушение изменяет готовность мозга замечать красное или желтое. Я вернусь к этому наблюдению, когда перейду к рассмотрению процесса внимания.

Здесь мы подходим к интересному и очень важному моменту, касающемуся свободы воли. На практике, вероятно, не имеет значения вопрос, есть ли у нас свобода воли или лишь иллюзия такой свободы. Я внушил одному человеку, находящемуся в постгипнотическом состоянии, следующее: услышав сигнальное слово, он должен поднять вверх зонтик (в середине ужина в ресторане). Человек действительно так поступил, после чего немедленно начал доказывать, что сделал это по собственной воле, объясняя свой поступок той или иной причиной. Недавние эксперименты показывают, что мозг на деле начинает выполнять действие даже до принятия осознанного решения выполнить это действие. Это заставляет задуматься над тем, не является ли свободная воля всего лишь описанием происходящего зачастую помимо человеческой воли.

В определенном смысле это фундаментальный и весьма важный философский вопрос, поскольку большая часть нашей цивилизации базируется на концепции свободы воли. Религия, поощрение, наказание, право — все основываются на данной концепции.

Представьте себе, что ситуация перед вами стимулирует паттерн I (который хорош для наших целей, как и любой другой). Данный паттерн, который включает в себя наш прошлый опыт и знания в отношении права, религии, правил поведения и тому подобного, приводит в действие эмоциональное настроение, которое, в свою очередь, изменяет то, как мы воспринимаем мир вокруг себя, и позволяет нам принимать противоречащие решения. Таким образом, фактор I на деле принимает решение за нас. Это мы и называем «свобода воли». Итак, паттерн-системы не исключают свободу воли. Однако обсуждать аспекты свободной воли без понимания поведения паттерн-системы бессмысленно. Не вникая в подробности, уточним, что рассматриваемый паттерн I является фактором контекста.

Готовность любого паттерна к пуску, переходу в активное состояние или превращению в стабилизированный паттерн определяется целым рядом факторов, которые совместно формируют контекст. Вот эти факторы.

Другие входящие сигналы, поступающие одновременно или, наоборот, выключаемые. Сюда следует отнести самовнушение и другие внешние факторы (например, записка, на которой значится: «Этот мусс отравлен»).

Предыдущий опыт, в том числе тот, что имел место незадолго, оказывающий влияние на готовность паттернов вследствие утомления нейронных систем и последующего восстановления их работоспособности.

Предыстория вопроса или информация о ситуации в целом, способная повлиять на контекст, даже если такое влияние не замечается на уровне сознания.

Эмоции, которые, вероятно, действуют посредством химических связей, но также могут напрямую переноситься по нервной ткани.

Химический фон, который может быть либо локализованным, являясь характеристикой мозга, либо являться частью общего химического фона организма.

Связность между собой различных паттернов, которая основана на исторической ассоциации и будет определять готовность идти следующим (речь не столько о контексте, сколько о том, какое имеется количество потенциальных паттернов).

Отдаленная история или отложенная в памяти информация, влияющие на связность между паттернами, упомянутую выше.

Итак, мы убедились, что множество факторов являются определяющими для контекста. В связи с этим паттерн-система способна на более чем одну реакцию на конкретную ситуацию. Это больше напоминает авиалайнер, нежели поезд, привязанный к рельсам. Маршрут авиалайнера определяется с учетом контекста, факторами в котором являются наличие свободного воздушного пространства, погодные условия, наличие по маршруту подходящего по условиям аэропорта и так далее. В прошлом бытовали утверждения, что паттерн-система слишком ограничена и лишена гибкости, необходимой для того, чтобы описывать все богатство человеческого опыта. Это потому, что философы, не владея знаниями о поведении систем, основывали свое понимание паттерн-систем сугубо на слове «паттерн». Если философы будут продолжать настаивать на использовании слова «паттерн» в его узком смысле, нам придется придумать новое слово специально для самоорганизующихся паттерн-систем. Опять-таки, видно, как ограничивают нас язык и все та же настольная логика.

Имеется история (как и большинство хороших историй, скорее всего, придуманная) о том, как в ранние дни компьютерной техники компьютер попросили перевести на русский язык предложение «The spirit is willing, but the flesh is weak»[16]. Он, не задумываясь, выдал на печать: «Спирт добровольный, а мясо так себе»[17]. Проблема компьютерного перевода с языка на язык всегда упиралась в контекст в самом буквальном смысле этого слова. Слова, окружающие смысл фразы и само ее название, являются частью контекста и повышают чувствительность определенных частей мозга, вследствие чего некоторые паттерны возбуждаются с большей готовностью, чем другие. Мозг легко и почти автоматически справляется с задачей определения контекста ввиду упомянутого явления повышения чувствительности областей мозга, что является нормальной частью поведения нейронных систем.

Здесь я снова хотел бы подчеркнуть, что явления, представленные вашему вниманию в этой книге (такие, как контекст), не есть некие специальные вещи, которые мозг запрограммирован выполнять, но непосредственно вытекают простым и неизбежным образом из естественного поведения систем, которое я описал.

Многие важные практические вещи могут быть получены, если должным образом понимать контекст. Некоторые художники и рассказчики успешно используют это обстоятельство. Я же хотел бы отметить чрезвычайно простой метод мышления, основанный непосредственно на явлении контекста.