— Непременно проведу, товарищ генерал. — Полковник понял, что разговор закончен, поднялся и в задумчивости двинулся к себе. Голова его была совершенно пустой, если не считать одной-единственной мысли: сохранилась ли старая записная книжка с телефоном Сергея Петровича Плещеева?

Весна в этом году выдалась пакостной — мокрой и холодной, словно описавшаяся фригидная барышня. Вопреки радужным прогнозам мартовское небо то и дело проливалось замерзавшим на ветру дождем, а первое апреля — видимо, в честь праздника — преподнесло метеорологам сюрприз. Откуда-то с берегов Гренландии прилетел поганец циклон и принес на облачных крыльях сильный снегопад. Белые хлопья падали не переставая целые сутки, а днем следующим вместо предсказанного потепления сделалось так холодно, что по пути на стоянку у Снегирева прихватило скулы. Тем не менее подогретая чудо-печкой «мышастая» завелась без труда, кое-кому из автострадальцев дала «прикурить» и, загребая колесами по нечищеным мостовым, направилась к взморью.

В Лисьем Носу было хорошо — тихо, снежно, спокойно. Елки оделись в белое, исландский волкодав по уши зарылся в сугроб, а над крышей резниковского дома завивался дым колечками — хозяин готовил к приезду гостя что-то вкусное.

Оказалось, что кулебяку. По старинному рецепту, с яйцами и сваренным в крутую кашу рисом. К запаху выпечки примешивался аромат свежезаваренного чая, однако долго засиживаться за столом Снегирев не стал, а, спустившись в подвал, вытащил из потайной ниши в фундаменте свой легендарный сундук. Покопавшись в нем, кое-что переложил в обшарпанный чемодан и, задвинув бетонный блок на место, принялся прощаться с хозяином:

— Спасибо, кулебяка выше всяких похвал. Распустившийся волкодав басом пролаял ему «удачной дороги», однако из сугроба, стервец, не вылез. Щелкнул электромагнитный замок калитки, и Снегирев пустился в обратный путь — в бездушную суету большого города.

Над трассой быстро сгущалась темнота, «чайники»-семидесятники уже вовсю светили дальним светом, зато спецтранс сподобился и вылизал шоссе аж до самого асфальта. Не иначе как кто-то из властей предержащих решил расслабиться в своем загородном бунгало.

— «Ну а ей в подарок нужны кольца, коньяки, духи из первых рук, а взамен немного удовольствий от ее сомнительных услуг!» — Владимир Семенович Высоцкий щедро делился знанием жизни.

Снегирев давил на газ, и «мышастая» знай себе катилась вдоль заснеженных обочин. Мимо пролетали джипы с отмороженным содержимым, величаво плыли длинномерные фуры, и, глядя на автобусы с чухонским контингентом, двухэтажные, при сортире и видео, верилось с трудом, что Финляндия когда-то была гадюшным закутом России.

Не доезжая до Ольгина, в свете нивовских фар неожиданно появились голосующие — мужчина в куртке-аляске держал за руку пацанку лет двенадцати. Сжалившись, Снегирев начал притормаживать — девочка чем-то напомнила ему Стаську. Когда «мышастая» остановилась, он заметил притулившуюся на обочине «шестерку»: уборочная техника поработала на совесть, и бедная машина оказалась в западне за мощным снежным бруствером.

— До метро не подкинете? — Нос у мужчины был свекольно-красный, а губы онемели и двигались с трудом. — Задубели вконец.

— Ваша машина? — вопросом на вопрос, как это принято в Одессе, ответил Снегирев и, заметив кивок, мысль свою закончил: — Так давайте я вас дерну. Своим ходом доедете…

Однако все оказалось не так просто. Мало того что «шестерку» заживо похоронил спецтранс. Ее хозяин, отправившись кататься с дочкой на лыжах, забыл обесточить обогреватель заднего стекла — чудо отечественной инженерии на двух резиновых присосках. В результате аккумулятор «сел», недолгие попытки пустить холодный двигатель добили его окончательно, а надежды на помощь оказались призрачны.

В багажнике не нашлось ни буксирного троса, ни проводов для «прикуривания», а если бы даже и отыскались, то снежный вал не позволял приблизиться к «шестерке» на их длину.

— Тоже мне проблема, квадратура круга!

Снегирев включил печку на максимум и принялся действовать решительно. Первым делом загнал полуживую от холода пацанку в салон «Нивы», свирепо сунул мужику лопату, — рой, кому говорю! — а сам начал снимать с «мышастой» новенький аккумулятор. Поставить его на «шестерку» взамен околевшего собрата было делом минутным, и результат не заставил себя ждать. Стартер послушно отозвался на поворот ключа, холодный двигатель дал вспышку, еще одну, еще и наконец, проснувшись, надрывно заревел прогоревшим глушителем.

Снегирев убрал «подсос», включил габаритные огни и, выбравшись наружу, проинспектировал трудовой процесс:

— Хреново. Такими темпами себе могилу роют. Дай-ка я.

Пока он сражался со стихией, автострадалец по мере сил оказывал содействие, и вскоре стало вполне возможным вызволить «шестерку» из спецтрансовского капкана.

— Давай за руль. — Снегирев покосился на подручного и взялся за передний бампер: — Ну давай, родимая-я-я!

Взревел двигатель, машина дернулась и, преодолев на— конец снежное месиво, выкатилась на асфальт.

— Ну, друг, ну, бля! — Слов больше у осчастливленного автолюбителя не находилось, и, вытащив не глядя содержимое лопатника, он принялся совать избавителю поносно-красные бумажки с Кремлем. — Спасибо, без тебя, бы хана, бля!

— Ты аккумулятор мне лучше отдай, — Снегирев покосился на пятидесятитысячные фантики достоинством по девять долларов и, отвернувшись, открыл капот «шестерки», — а свой на зарядку поставь и ток вруби побольше.

Дело близилось к счастливому завершению.

— Оксана, иди сюда. — Родитель определил отогревшегося ребенка в свою машину и на прощание, благодарно пожимая спасителю руку, весьма самоуверенно пообещал: — Будут по тачке какие проблемы, звони, — одарил маленьким бумажным прямоугольником и с ревом выхлопных газов исчез в морозной темноте. На визитке было написано:

«Майор Иван Анатольевич Кузнецов. Зам. начальника Городского отделения МРЭО».

«Ну вот, как всегда. — Снегирев убрал координаты новоявленного благодетеля подальше и, усмехнувшись, тронул „мышастую“ с места. — Когда самим плохо, ведут себя как нормальные люди. Даже разговаривают по-человечески, не через губу». Покачав головой, он притопил педаль газа, а когда показался Лахтинский КПП, то, как учили, для вящего гаишного удовольствия скорость сбросил и потащился на второй передаче. Владимир Семенович пел:

…Вывели залетного, руки ему за спину и с размаху кинули в «черный воронок».

— Моральные уроды. — Пиновская ловко четвертовала открытый сандвич с «докторской», взяла бутербродный сегмент кончиками пальцев и принялась с увлечением жевать. — Что отец, что сынок.

Время было ни то ни се — завтрак ушел в прошлое, для обеда было слишком рано, и эгидовцы, совмещая приятное с полезным, пили чай под разговоры на злобу дня.